Он посмотрел в ту сторону, откуда прилетела пуля. У ограды стоял Алексей.
-Хватит играть! – сердито бросил он. – А если бы он тебя ударил? Все шутки шутишь? Собирайтесь, уходим… А то сейчас спохватятся…
И, еще раз равнодушно взглянув на убитого, он наклонился, подобрал автомат и повесил его на плечо.
-Уходим…
И они ушли. А он напоследок оглянулся на плачущую на убитым девушку и почему-то вспомнил о Лейли. Стала бы она плакать над ним? Наверное, нет…
19
Темнело. В саду отеля зажгли фонари освещения, и они – красные, желтые, зеленые, фиолетовые – засветились, разбрасывая мягкий, уютный свет на дорожки, ажурные скамейки и беседки, на цветники…
Напряжение не спадало. Власти – ни местные, ни американские, - не давали о себе знать. После гибели полицейских, после гибели двух танков как будто все вымерло там, у подножья холма, где затаился город, почти полностью погруженный во мрак. И только захваченный отель сиял огнями, как символ, как вызов всем темным силам, которые были сконцентрированы в долине.
Напряжение не спадало. Ведь по плану, когда просчитывали все возможные пути эвакуации, исходили из того, что отель будет полностью блокирован. Но ничего подобного не случилось. А попытки властей захватить отель малыми силами были похожи на отвлекающий маневр, словно, их, тех, кто находился в захваченном здании, усыпляли, успокаивали: да, вы сильные, вы смелые, и мы с вами ничего сделать не можем…
До эвакуации оставалось около трех часов. Только три часа, и группы прикрытия займут исходные позиции, чтобы ударить в спину войскам, блокирующим отель.
А стоит ли? Зачем заваривать такую кашу, когда есть возможность уйти спокойно, не привлекая внимания? Он думал над этим, склонившись над планом отеля. Рядом сидел Найк. Время от времени он неторопливо поднимался, подходил к окну, обозревал окрестности и возвращался на место. Он, подумав еще немного, решился и позвонил. В голосе, который ответил ему, не было и тени тревоги – там хорошо знали, как идут дела. Зато появились нотки удивления, когда он сообщил, что его группа в прикрытии не нуждается и выйдет своими силами. Коротко объяснив ситуацию, он положил трубку. К чему подробности?
Удивился услышанному и Найк. Он даже перестал протирать свой пулемет и уставился на него расширенными глазами.
-Ну, чего? – недовольно спросил он.
Найк усмехнулся и покачал головой.
-Что смешного? – настаивал он.
-Знаешь что, - неторопливо ответил негр, - брось ты это дело. Война не для тебя! Ты не знаешь, что это такое… Погоди, не перебивай! Это же просто смешно. За три часа до эвакуации ты объявляешь, что помощи тебе не надо. А вдруг все изменится? Что тогда? Нас ведь здесь просто перебьют! Моли Аллаха, чтобы ребята не узнали о твоем разговоре. Они ведь надеются на помощь. И еще… - Найк снова встал, подошел к окну и, убедившись, что все в порядке, вернулся обратно. – Хочешь знать, почему ты не годишься для войны? Эмоции! Слишком много эмоций! Вот Фалих – настоящий воин, а ты – нет. Ты и от помощи отказался, чтобы попытаться доказать, что тоже чего-то стоишь. А в военном смысле ты не стоишь ни черта… Все, что мы здесь делали, мы делали по плану, который разработан опытными людьми. А как только появляется какая-то нестандартная ситуация – ты теряешься. Начинаешь спорить, угрожать, обижаться… Война не признает эмоций. Кто поддался чувству – проиграл, или, хуже того, погиб. Запомни это…
Найк встал, взвалил пулемет на плечо и вышел. А он остался. И трудно ему было понять, почему же так недоволен Найк его инициативой. Ведь вокруг все спокойно. Часа через полтора они погрузятся в машины и уедут. Но все же было неспокойно на душе. Найк – опытный солдат. И никто никогда не видел, чтобы он беспокоился или волновался по пустякам. Ему, новичку, трудно было понять логику Найка, да и вообще всех старых солдат. Одно дело, когда знаешь, что отступать некуда, необходимо либо победить, либо умереть. Другое – когда знаешь, что всегда есть выход, что тебя прикроют, о тебе помнят, тебя не забыли… Он же отсек напрочь эту единственную, гарантированную возможность выйти отсюда живыми. Видимо прав Найк: он не рожден для войны…
20
…В родной город Алексея они прилетели глубокой ночью. Быстро прошли таможенный досмотр, благо, что документы и визы у них были в порядке. Вышли из здания аэровокзала. И к ним тут же кинулись несколько таксистов, признав в них иностранцев. И каждый из них жестами, мимикой, несколькими коряво выученными английскими словами зазывал клиентов к себе.