-Слово даю…
-Ну, смотри…
-Возьми еще кого-нибудь, - посоветовал он. – На всякий случай…
-Понял…
Как только Алексей со своей группой ушел, он приказал остальным готовиться. По словам портье, это подтвердил и Исмаил, основная часть американцев в это время находилась в баре. Он решил напасть на них именно в баре, там и тогда, когда они меньше всего ожидали нападения, полагаясь на охрану и разнообразную электронику с камерами слежения, различными детекторами, до которых американцы большие охотники.
Но не мешало провести небольшой инструктаж.
-Мы идем в бар, - сообщил он своим. – Поменьше шума. Народу там много, наверное, играет музыка… Поэтому стрелять только из оружия с глушителем. Гражданских не трогать. Ну, или, если кто-то из них вздумает поднять тревогу. Ясно?
Четыре приземистые фигуры кивнули.
-Пошли…
Они быстро поднялись на третий этаж, где, если верить плану, находился бар. По пути пришлось связать и запереть в пустом номере чрезвычайно импульсивную женщину, которая стала громко возмущаться, что по ее этажу ходят посторонние, да еще в каких-то нелепых масках натянутых на лицо. Женщину связали, заткнули ей рот и, привязав к стулу в пустом номере, посоветовали отдохнуть пару часиков. Привязанная к стулу она продолжала проявлять служебное рвение, но увидев пистолет прямо у своего носа, быстро успокоилась и предпочла держать свое праведное возмущение при себе.
У дверей бара стояли два охранника – в черных костюмах, холодные, невозмутимые, с темными очками на угрюмых, дубленых лицах. Два негромких хлопка повергли их на пол. Тела убитых оттащили в сторону и затолкали в нишу, задрапированную сверкающей тканью. Путь был свободен.
В полусумраке бара гремела музыка, сверкали огни, слышались смех женщин, пьяные выкрики. На вошедших никто не обратил внимания.
-Передвигайтесь от столика к столику, - шепнул он своим. – Убивайте всех, кто в военной форме. Больше никого не трогать… Делайте вот так… - Он выбросил вперед руку и притянул к себе военного, который шел к выходу в обнимку с женщиной. Мужчина не держался на ногах и женщине приходилось его тащить. Он приставил пистолет к боку пьяного, выстрелил и тут же отдернул руку. Тело обвисло. И женщина, ничего не заметив, отчаянно ругаясь повлекла своего ухажера дальше.
Какая-то девушка, полуобнаженная, с распущенными темными волосами, вскочила на столик и принялась в такт музыке снимать с себя предметы туалета. Все внимание обратилось на нее. Даже два прожектора – синий и зеленый – развернули свои лучи на нее. Присутствующие хлопали, смеялись, а пятеро в масках бесшумно передвигались по залу, оставляя за собой распростертые тела. То один, то другой из сидящих за столиками военных откидывался в мягком кресле, будто желал отдохнуть, либо плюхался лицом в тарелку, как человек перебравший спиртного и потерявший в борьбе с опьянением последние силы.
Он быстро оглядел бар. У стойки сидели две девушки в военной форме. Они смеялись и, потягивая из стаканов, края которых были испачканы яркой губной помадой, какой-то напиток и разговаривали с барменом.
Его рука безвольно опустилась. Это выше его сил! Вот к девушкам подсели двое молодых людей. Они переговорили, выпили должно быть за знакомство, и вместе отошли от стойки, заняв столик в отдаленном углу зала. Преследовать их он не стал, не мог. Окинув взглядом зал, посмотрел на часы и двинулся к выходу – вся операция заняла не больше двенадцати минут.
Проходя мимо того столика, где сидели те девушки и молодые люди, он с удивлением обнаружил, что молодых людей за столиком уже нет, а девушки застыли в безжизненных позах. И у одной из них по бледному, остывающему лицу стекала струйка крови, которая сочилась из уголка рта и которую можно было принять за струйку фруктового, скажем, гранатового сока…
* * *
Когда он привел американцев, и они забрали раненую девушку, Али отправился домой – ходить по улицам было небезопасно. Союзники, разъяренные нападением на колонну бездумно и бесцельно обстреливали город, не очень-то заботясь, куда угодят их ракеты и снаряды.
Над городом, сверля воздух, стрекотали вертолеты. Они патрулировали небо, а, заметив движение на улице, зависали, будто орел, высматривающий добычу, и обрушивали на узкие переулки огненный смерч.
Прячась от вертолетов, одинаково опасаясь столкнуться с американцами и боевиками, Али пробирался домой. Вернее, он шел к дому Абдаллы – ведь это теперь и его дом. И тут он увидел нечто такое, что заставило его остановиться в изумлении.
У развалин дома Лейли стояли два грузовика, несколько легковых машин и военный «джип». Солдаты в американской форме грузили на грузовики тюки, мешки, чемоданы. Четверо американцев, кряхтя и ругаясь, тащили через сад белый рояль. Али помнил его – год назад отец Лейли выписал этот рояль из Германии, специально для старшей дочери.