Ситуация предельно проста – он просто обязан принести Инне и Рыбину реальный результат. Без конкретных и убедительных фактов о причастности старухи к тому, что происходит над и под плато Янгеля, дальше расследование не продвинется. Куда ни посмотри, везде тупик. Записи на флэшке? Так там только видеоотметки, Матвей их токует так, а кто-то может иначе. «Фестиваль» и «вирус» сгорели. эксперимент, подтверждающий слова Малькова не провести. Даже если кто-то согласится на дистанционное включение радиолокаторов. А без этого не докажешь теорию Матвея о том кто превращает живых людей в мумии. положа руку на сердце, он и сам этого не знает. Может просто подгоняет факты под свою догадку. К тайне управления потеряшками и откуда появились монстры, тоже не подступиться, а те, кто ринутся решать вопросы напролом, рискуют или быть разорванными чудовищами или превратиться в мумии. Ни та, ни другая участь Малькова не прельщает. И что в сухом остатке? А то, что единственный ключ ко всему – бабка. Теперь Матвей был уверен, это именно ее он видел в момент атаки монстров на плато! Как она там оказалась, а главное, как выжила в этой бойне отдельный вопрос. Еще важно узнать, как ей удается управлять потеряшками, каким способом она это делает?
Одно бесспорно, все сходится на бабке, но добровольно она свои тайны не выдаст.
Рынок в Хосте располагался на берегу речушки, давшей городку название. Торговая площадка была небольшой, несколько ларьков, магазинчик и пару открытых прилавков, обнесенных общим забором и красной вывеской над входом. Территория перед рынком, где бабка назначила место встречи, было небольшим, чужого там сразу обнаружат и Малькову свой наблюдательный пункт пришлось расположить на противоположном берегу. Это место арбалетовец выбрал из соображений, что на таком расстоянии его вряд ли кто заметит, он же, если понадобится, перебежит дорогу через мост в несколько десятков шагов. Пусть на это уйдет несколько секунд, зато с облюбованной точки было хорошо видно все пространство перед входом на рынок, даже перекрывающий обзор сувенирный магазин метрах в семи слева от входа загораживал только небольшую часть улицы.
Сорвавшиеся стали накапливаться рано, еще до заката. К тому времени, как начало темнеть, у входа на рынок собралась толпа человек в пятнадцать. Среди привычных бомжеватых потеряшек внимание Малькова привлекли двое, выделявшихся своим поведением. Одним был уже знакомый Матвею парень, что охранял торговок перед больницей, вторым, а точнее, второй, оказалась хорошо детая молодая женщина лет двадцати пяти. Они стояли рядом с толпой оборванцев, но в отличие от типичных сорвавшихся вели себя как-то странно. Как определил для себя Мальков, скованно. Или безучастно-сонливо. Равнодушно глядя перед собой, оба ни с кем не общались и не делали попыток к этому. Все остальные ничем не отличались от обычных потеряшек – находясь в постоянном движении, они натыкались друг на друга, расходились, иногда мирно, чаще – грубо толкаясь и матерясь.
Все это продолжалось до тех пор, пока не появилась старуха. Она придирчиво оглядела свою паству, обошла всех и каждому сунула в руку пирожок, наблюдая за тем, чтобы тот его тут же скушал. Некоторым для этого пришлось помогать, они непонимающе смотрели на угощение и не знали, что делать дальше. В таких случаях бабка заботливо подталкивала руку с пирожком ко рту и что-то проговаривая, следила чтобы потерянный откусил кусочек, после чего, тот, словно проснувшись, продолжал есть самостоятельно. Особое внимание ведьма уделила новичкам, перед каждым из них она задержалась дольше всего, что-то объясняла, убеждала, гладила по рукам, плечам, поправляла складки одежды, однажды даже достала из кармана платок и вытерла пятнышко на щеке девушки. Отошла от новичков бабка только тогда, когда убедилась, что те съели свои пирожки, после чего вновь полезла в корзинку и достала следующее угощение. Что говорила ведьма, Мальков по-прежнему не слышал, далеко и мешал шум проезжающих машин.