- Если бы произошел бой, нас бы никого не осталось - негромко прошептал Осип.
В это время в овраге протяжно заржал конь, но ни красные его не услышали. Слитный топот лошадей, скрип телег и лязг оружия перекрывали все другие звуки. Грохочущий поток красногвардейцев, то пропадал в низменности, то снова вырисовывался на возвышенности, но скоро совсем пропал из вида. Степное пространство поглотило красногвардейцев. Все промчалось, все прогремело и заволоклось плотной тучей пыли. Степь только что наполненная невероятным гулом, стихла. Однако не успела пыль до конца рассеяться, как на горизонте показалась небольшая группа всадников. В этот миг Платон начал выбираться из оврага. Осип ухватил его за рукав.
- Погоди не выходи!
Платон, затаив дыхание, прижался к земле. Осип же все время оглаживал коня, чтобы тот не вздумал заржать до тех пор, пока всадники не скрылись за холмом.
- Заночуем здесь, а по утру отправимся в путь. Всем дрыхнуть кроме дозорных!
Беспокойно и тревожно переночевав в молодом овраге, казаки спозаранку поднялись, крадучись развели костер и стали готовить завтрак. Едва восточный небосклон зардел тонкой полосой рассвета, казаки, поправив свои папахи, простились с убежищем и, поднявшись из оврага, отправились дальше в путь.
И опять казацкие кони застучали копытами, и опять побежала под копытами коней уральская степь. Казаки, предвкушая скорую встречу со своими родными и близкими, с радостью двигались к Старому Хутору. И чем ближе они подъезжали к родным местам, тем отраднее становилось в их сердцах.
***
Дарья каждый день седлала свою белую лошадь, выезжала на далеко проглядываемый участок дороги, подолгу вглядываясь вдаль и, ни с чем возвращалась домой. Назавтра она снова выходила на дорогу, бросала уздечку, и смотрела из-под руки на дымную даль, но любимый казак так и не появился на горизонте. Однажды, когда солнце уже свернуло с полудня и залило ослепительным блеском всю землю, в клубах пыли показался одинокий всадник.
- Мне тоскливо без тебя. Я хочу, чтобы это был ты - прошептала Дарья.
Девушка всем сердцем почувствовала, что это едет Платон. Их сердца как будто подали друг другу добрую весть. Дарьина душа затрепетала радостью. Девушка, приподнявшись на стременах и, защищаясь ладонью от солнца, пыталась разглядеть хоть что-нибудь. Ее глаза, то ширились, то узились, но всадник расплывался перед глазами.
- Это Платон - наконец сказала она уверенным голосом, прижав руки к девственной груди.
В ней все затрепетало от радостного ожидания. Всадник подъезжал все ближе и ближе. Теперь его можно было четко разглядеть. Дарья поняла, что она не ошиблась. Это о нем ее сердце болело. Это о нем она ежедневно думала. И только в нем она видела свое счастье.
Девушка неприметно смахнула тонкими пальцами слезу и пронзительно крикнула, с трудом сдерживая счастливые слезы:
- Пла-то-он!
У Дарьи родилось восторженное чувство. Ее сердце зажглось необыкновенной радостью. От порывистых вздохов девичья грудь трепетно задвигалась. Девушка рванула повод, и лошадь поскакала быстрой рысью, высоко вздымая жилистые ноги. Платон пришпорил коня так, что тот взвился на дыбы. Расстояние между всадниками стремительно сокращалось. И вот они уже встретились. Дарья вскинула ясные глаза и ее выразительные губы, милостиво улыбнулись. Девушка пленила казака подернутыми печалью глазами. Очаровательный взгляд Дарьи проник казаку прямо в душу.
“Ее глаза вовек не забудешь” - подумал он, и его лицо просияло радостью.
Платон крепко прижал к своей груди родную девушку. Дарьины руки обвили Платона. Перелыгин почувствовал, как у нее стучит сердце.
- Здорово дневали, Даша! - с задорным блеском в глазах воскликнул он.
Глаза девушки дрогнули, печаль с лица пропала. Ее охватила широкая безграничное чувство. Чернавина давно не испытывала такой радости. Она глядела на Платона весело и просто. Дарья как будто и не знала бед и печалей. Но это могло только казаться, потому что без этого жить в долгой разлуке для нее было просто невозможно. У Дарьи душа была теплая и особенная - не такая как у всех.
- Слава Богу! - с едва уловимой прелестью ответила девушка и улыбнулась светлой улыбкой - Я все глаза проглядела. Все глядела - не едешь ли ты.
Дарья, широко распахнув блестящие глаза, одарила Платона улыбающимися глазами. В уголках ее губ подрагивала готовая в любой миг вспыхнуть улыбка. Это придавало ее лицу трогательное выражение. Она взглянула на казака внимательным взглядом. Каждая черточка на его лице была ей мила. Острые глаза, прямой нос, крепкие скулы и сросшиеся брови над переносицей, и уверенность в себе выдавали в нем сильного человека. Он похудел, взгляд стал более строгим. Чернавина заметила, что Перелыгин немного изменился и сильно повзрослел.