Почти месяц Платон с Дарьей пробирались в Сибирь, обходя дороги, притаившиеся селения и скрываясь от партизан и многочисленных банд. Однако кроме этого, им предстояло еще пробраться через фронт. И хотя Платон всячески старался облегчить положение Дарьи, но она все равно сильно измоталась в пути. После первой декады ноября они оказались в Омске густо запруженным войсками и беженцами.
В опустившихся на город сумерках Платон и Дарья стучались в затворенные ворота частных владений и просились на постой, но везде им неизменно отвечали, что сдано или что ничего не сдается. Наконец они оказались около крепкого дома на берегу Иртыша. Без всякой надежды на успех Платон подошел к окну. Сквозь щели ставень мерцал блеклый огонек. Он осторожно постучал в ставни, но никто не поспешил им открыть ворота. Когда они уже совсем отчаялись, калитку открыла старая женщина.
- Бабушка не сдадите нам комнату? - едва шевеля замерзшими губами, спросила Дарья.
- Сдам, проходите - радушно ответила старушка и тут же поинтересовалась - Издалека идете?
- Мы с Урала пришли - хрипло пояснил Платон.
- Не близкий путь. Простудились?
- Да, нам часто приходилось ночевать на открытом воздухе.
- Не мудрено - зима на пороге. Да что вы стоите? Проходите и коней своих заводите.
Перелыгин раскрыл широкие деревянные ворота и завел покрытых инеем коней внутрь просторного двора. Серый конь, везший груз, совсем обессилел, и едва стоял на своих длинных ногах. Платон расседлал коней, снял переметные сумы, баулы и навесил на длинные лошадиные морды торбы с овсом и кони захрустели зерном, от которого сильно разило теплом и летом. Затем казак занес свои вещи в теплую избу.
Дом был просторный, светлый сложенный из лиственницы. Старушка выделила теплую комнату, которая хорошо обогревалась печью. В истопленной печи золотом переливались немеркнущие угли. Дарья протянула холодные руки к горячей топке, а Платон приложил руки прямо к кирпичам.
- Будь осторожен - от порога предупредила старушка - кирпичи горячие.
- Я уже это почувствовал - резко отдернув руки, сказал Платон.
Перелыгиным было приятно укрыться в избе после почти зимней погоды. Они заняли выделенное им место и начали распаковывать вещи. В это время в комнату зашла маленькая высохшая старушка.
- Удобно вам здесь будет? Давайте знакомиться. Меня зовут Анна Николаевна.
- Анна Николаевна, после ночлегов под открытым небом - это самое райское место на земле - ответил простуженным голосом Платон. - Меня зовут Платон, жену Дарьей. Скажите, сколько мы сможем жить у вас?
- Сколько хотите - столько живите. Мой муж умер, а сын погиб в самом начале европейской войны. Мне с вами будет веселей. Садитесь пить чай со смородиновым вареньем.
- Мы с удовольствием отведаем горячего чая - улыбнулась Дарья.
Но вначале они поужинали. Затем хозяйка поставила на стол покрытый цветной скатертью серебряный самовар, три чашки из толстого фарфора и чашку варенья. Самовар тихо запел песню. Анна Николаевна бросила в маленький чайник заварку, засушенные листы смородины и села напротив молодых. За ее спиной на стене висели икона и портрет Николая II. Под ногами Дарьи закрутился жирный рыжий кот.
Платон достал из своего баула туесок с медом, нарезал белого хлеба и, расставив чашки, налил чай. Вечерний чай они пили в легком смущении. Еще недавно старушка даже и не подозревала об их существовании и вот Перелыгины совершенно неожиданно ворвались в ее тихую размеренную жизнь.
За чаем, Анна Николаевна поинтересовалась:
- Куда же вы идете?
- Честно говоря, сами не знаем. Идем - куда глаза глядят - ответила Дарья, зачерпнув маленькой ложкой варенье.
- Белые отступают. А вместе с ними сюда война идет. Мне кажется, что вы зря сюда пришли. Здесь с вами все что угодно может случиться. Вам нужно было остаться на родине. Там, наверное, война уже закончилась - строго сказала старушка.
Дарья приподняла тонкие брови:
- У нас хутор сгорел. Негде было оставаться.
- Война - ужасное слово. Уже который год льется кровь, но никто не хочет ее остановить.
- А как остановить? Кто сможет это сделать?
- Конечно! Пока одни других не изведут.
- Да уж вовсю стараются.
Платон с Дарьей выпили несколько кружек крепкого духмяного чая.
- Еще налить чаю?
- Нет спасибо - Платон накрыл чашку ладонью.
- Тогда отдыхайте.
Перелыгины поднялись из-за стола, перешли в комнату и там зажгли керосиновую лампу. Неровный огонек метался во все стороны. Небольшое пламя за стеклом едва слышно потрескивало. Лампа немного чадила, и неярко горела.