***
Дни тянулись медленно. Ночь неслышно сменяла день. Сибирский мороз беспощадно жег лица, ноги, руки. Народ кутался, кто во что мог. Но немудреная одежда не спасала от холода. Обладатели полушубков и валенок вызывали всеобщую зависть. Скудное питание не грело людей, они мерзли, дух их падал. До смертельной усталости изматывали частые продолжительные остановки среди полей и лесов. Люди едва передвигали уставшие ноги и шатались от ветра как пьяные.
Ударил лютый холод, подули ветра, снегу заметно прибавилось. Колючий ветер крутил снег, переметал дороги. По разбитой сибирской дороге уныло плелись люди и лошади.
Налетел студеный ветер. Засияло яркое холодное солнышко. Однако сосны были такие густые, что солнечные лучи с трудом пробивались сквозь его крону.
Казаки, кутаясь в полушубки и бросая косые взгляды на Дарью, негромко переговаривались между собой:
- Командование белых постоянно говорит о замедлении темпов отступления, но вместо этого мы еще быстрее катимся на восток.
- Так мы не заметим, как до берега Тихого океана докатимся.
- А зачем прежний главнокомандующий отправил в глубокий тыл 1-ю армию?
- Затем, чтобы она подготовила в тылу линию обороны против наступающей Красной Армии, но вместо этого она там развалилась.
- Сахаров хотел вернуть 1-ю армию обратно на фронт, но где там. Ни одного солдата, ни одного пуда груза не сумели перевезти.
- А за это надо сказать спасибо нашим чешским братьям.
- Довоевались! Даже не можем распорядиться своей магистралью.
- Это не война. Это больше похоже на отступление.
- Какая война. Мы удираем, да и только.
- Значит, наступления не предвидится?
- Какое тут наступление - самим бы живыми остаться.
- В походе полная неразбериха, тыл брошен на произвол судьбы. Надвигается катастрофа казаки.
- На нас наступают регулярные войска Красной Армии. У них все имеется: орудия, боеприпасы. У нас же ничего нет. Дело Колчака пропащее - одним словом швах.
- Ничего закрепимся и дадим красным звону.
Неожиданно с узкой лесной дороги в колонну вклинился небольшой отряд кавалеристов.
- Здорово дневали, казаки! - поприветствовал кавалерист с заиндевелыми усами.
- Слава Богу.
- Куда идете, братцы? Далеко? - насмешливо спросил он, придержав коня.
- Куда Бог покажет.
- Идем, куда ноги несут.
- За каким лядом вы туда идете? Может, с нами пойдете? - нетерпеливо спросил всадник.
- Это куда с вами? - хмуро полюбопытствовал Тарас Матюхин.
- Сдаваться идем. Все конец войне. Незачем нам убивать друг друга. За кого кровь проливать собрались - за буржуев что ли? Но казачья кровь не водица - усмехнулся бородатый всадник.
- Проваливайте! - посуровел глазами Матюхин - Не сбивайте народ с толку.
Кавалерист презрительно улыбнулся:
- Как хотите наше дело предложить - ваше отказаться. Только не пожалейте потом. Какая вам польза оттого будет, что вы вместе с ними сгинете?
Казаки, угрюмо замолчав, растерянно затоптались на одном месте.
- Счастливо оставаться! - скосив набок рот, попрощался кавалерист.
Таинственные всадники, нахлестывая лошадей, вернулись на проселочную дорогу и скрылись в темноте, оставив казаков в полном недоумении. Они мерзли, голодали, но еще не потеряли свой дух.
- Красные агитаторы?
- Может быть - раздумчиво проговорил Матюхин.
- Кто угодно шастает туда-сюда. Проходной двор, а не армия.
- Красных агитаторов часто ловят в обозах, но эти видимо свои.
- Разлагают армию, скоро воевать будет некому. Я если признаться тоже колеблюсь.
- В чем-то он прав. Неужели нельзя мирно договориться? Созвали бы Учредительное собрание и там бы решили, как нам дальше жить без царя в России.
- Учредительное собрание собиралось, только большевики его разогнали.
- Теперь уже ничто не сможет остановить войну. Она окончится или с победой одной из сторон или замирением.
- Одно страшно другое непонятно и возможно, мы этого никогда увидим.
- Авось кривая вывезет.
- Только что с Россией станет? Эх, пропадает она, братцы.
Впереди закричали:
- Трогай!
Позабыв про отдых, обоз двинулся в путь и задолго до рассвета пришел в небольшую деревушку, которая издалека казалась будто вымершей. В деревушке не было ни огонька, ни звука, только одинокая собака взлаивала, да на краю селения над печью вился сизый дымок. В густой темноте серые избы стояли сиротливо. Мертвая тишина, повисшая над деревушкой, действовала удручающе. Платон с Дарьей пробрались между ящиками и санями в избу и вдруг в темноте наступили солдата.
Тот громко забранился:
- Глаза разуйте, паразиты.