Белая Армия, отбиваясь от Красной Армии, форсированным маршем уходила на восток, ограничиваясь легкими перестрелками или небольшими боями. Все одинаково устали от войны: и красные, и белые. Но если у красных была надежда на победу, то белые потеряли ее навсегда.
Люди мерзли, голодали и терпели.
***
Ночь черная хоть глаз выколи. Мгла стояла густая, а факелы светили редкие. По узкой дороге было трудно двигаться. Беглецы остановились и, затаив дыхание, вгляделись. Однако ничего невозможно было разглядеть. Сибирь онемела, как будто ничего не происходило. Тишина стояла невозмутимая даже ветка не дрогнет на дереве. Все застыло в первозданной красоте. Заснеженные деревья сонно брюзжали от легкого ветра. Люди были лишними в этом мироздании. Обманное безмолвие угнетало больше всего. Лишь иногда кто-нибудь громко чертыхался, если его конь оступался в темноте. Теперь каждый беглец точно знал, что наступающий день будет намного хуже предыдущего.
Обозы остановились на отдых. Зажглись костры и факелы.
Утром Платон очнулся оттого, что его тормошил дьякон.
- Просыпайтесь!
Дьякон несильно бил по лицу ладонями.
- Что случилось?
Платон разодрал иззябшие губы, но вместо голоса наружу вырвался хрип. Кони, опустив головы, дремали.
- Я говорю, просыпайтесь.
Перелыгин пришел в себя, схватил за плечи жену.
- Дарья, очнись! - в испуге закричал он, трясясь и часто лязгая челюстями.
Дарья, разлепив замерзшие веки, схватилась руками за холодные щеки. Тело замерзло.
- Платон, мы же могли погибнуть - прошептала она помертвевшими губами.
Морозный воздух перехватил дыхание. Выступившие на ее глазах слезы, застыли мутными хрусталиками. Дарья рукавицей отогрела замерзшие ресницы, потерла застывшие щеки, но на бледном лице так и не разыгрался густой румянец.
Одновременно дьякон растолкал Полину и детей. Те, испугавшись, заплакали.
- Если б не дьякон, то вряд ли мы остались живыми - растеряно пробормотала Дарья.
- Слава дьякону - разодрала замерзшие губы Полина.
- Еще немного и мне бы пришлось вам отходную читать - прохрипел дьякон.
Костры подернулись золой, погасли. Ветер разнес по тайге пепел потухших костров. Над тайгой взошло позднее солнце. Сосны зарумянились, а вместе с ними бородатые и безбородые лица. Бока рысаков и мохнатые ветви деревьев запушились инеем. Мороз как щипцами щипал за носы, щеки и уши.
Колонна проснувшись, двинулась по бесконечному коридору. Кругом роптала угрюмая тайга. На обочинах валялись поломанные сани, оглобли, хомуты, брошенные вещи и другое имущество. Тут же лежали застывшие люди в нелепых позах и замороженные лошади с задранными вверх копытами, сверкая на холодном солнце стертыми подковами. Без конца вспыхивали ругань, драки, а в ответ было лишь тугое молчание природы. Потом громкие голоса стихли, и нервы людей напряглись до предела.
- Впереди огни!
- Да не трави ты душу бродяга.
Платон всмотрелся вперед, надеясь что-нибудь увидеть, но так ничего и не увидел.
- Ничего не видно - недоуменно пожал он плечами.
- Людьми уже галлюцинации овладевают - приглушенно ответила Полина.
Вечером обозы вышли к деревне Золотая горка. Избы стояли погруженными в густой снежный туман. В село вливались все новые и новые толпы народа. Огромные кучи людей остановились за околицей.
Белые бросили в Щегловской тайге большую часть своего имущества, артиллерию, пулеметы, немало людей и лошадей. В арьергардных боях почти полностью погибла 7-я Уральская дивизия Белой Армии. Обязанность защищать колонну легла на Ижевскую дивизию.
Бесконечная лента обозов упорно ползла на восток. Небольшой отдых и снова в путь. Деревни, села, заимки, где взять нечего. Все что можно взять - уже взято, позади идущим ничего не остается. Дай бог коня напоить или кинуть охапку сена, а самому как придется, что Бог пошлет. Голодными и уставшими пришли на станцию Тайга до отказа набитой польскими эшелонами. Неожиданно возникает бой. Обоз сворачивает и идет напролом по снегу. Почти сутки обоз добирался до небольшой деревни занятой небольшой воинской частью. Над каждой избой висел серый столб дыма, на улицах стояли запряженные лошади. Казаки на конях пробрались по глубокому снегу на окраину деревни.
Арсений Кострикин подал команду:
- Открыть стрельбу в воздух!
Казаки пальнули из винтовок, и тайга содрогнулась. В селе забегали, послышались зычные крики. Воинская часть покинула село и его тут же заняли казаки.
- Всем становиться на постой - громко скомандовал Кострикин.
В теплых избах весело топились печи, на столах стоял готовый горячий ужин. Теперь можно отдохнуть, поесть и согреться. Все обрадовались неожиданно свалившемуся счастью, теплу и еде. Но неизвестность будущего страшно угнетала. Они ушли далеко от родных мест, не зная, вернутся или нет обратно. Всех мучил один и тот же жгучий вопрос: Что будет завтра? Ничего не изменится назавтра, потому что все продолжится, как и прежде.