- Я валенки промочил.
- Я разрежу старый шерстяной платок, и ты обернешь им ноги - предложила Дарья.
- Давай, а то ноги замерзнут.
Девушка достала из баула платок, разрезала его пополам. Платон снял валенки и обернул сухими полотнами ноги.
- Сейчас лучше? - обеспокоено спросила Дарья.
- Да - соврал Платон, потому что тепло в валенках пропало.
Перелыгин присел на сани, но почувствовал, что ноги начали замерзать. Он спрыгнул с саней, немного побежал, чтобы согреть ноги, но, вскоре выбился из сил и снова возвратился на прежнее место.
Конь, похрапывая и вздрагивая, перешел каменистое дно. Крупный перекат остался позади. Это было последнее серьезное препятствие на пути. Изредка на реке курились обширные полыньи, местами стелился густой туман. По-прежнему тянулись безлюдные берега. Дремучие леса, как и прежде, поднимались ввысь. Ветер невидимыми иглами колол замерзшие тела. Лица от мороза горели, из-под головных уборов тек пот.
Откуда-то донеслись отчаянные крики, это в холодную полынью угодили казаки. Их вытащили из студеной воды, переодели и дали выпить крепкой водки. Казаки крупно затряслись от холода.
- Замерзли, погреться бы в баньке.
- Сейчас истопим и согреетесь.
- А где банька-то?
- В медвежьей берлоге.
Колонна остановилась на отдых. Вдоль узкого берега задымились многочисленные костры, с ними беглецам стало намного веселей. Серые дымы потянулись к небу. Яркие блики огней поскакали по скалам. От горячего воздуха заколыхались люди, кони. Люди протянули к яркому огню замерзшие руки, ноги и, не обращая внимания на дымящиеся штаны и куртки, безнадежно пытались согреться.
- Просуши валенки - посоветовала Дарья.
- Не буду, они все равно не успеют просушиться.
- Ты все же попробуй.
- Не надо наледь не пропустит воду.
Платон потер рукой горячее от огня колено.
- Какое тягостное молчание природы - тихо сказала Дарья - Ее совершенно ничего не интересует. Если с нами, что-нибудь случится, она даже не заметит этого.
- Природе и Богу теперь не до нас.
Перелыгины, испив возле костра горячего чая, всю ночь, дремали, сидя на санях поворачиваясь к огню то одним, то другим боком. Но попытка согреться была бесполезной, потому что если одной стороне было тепло, то другая в это время замерзала. Крепко не спали, боялись, что утром можно не проснуться. Откуда-то из темноты всю ночь несся волчий вой.
Ночь прошла быстротечно, но вместе с темнотой укатились и звезды. Над скалами не скоро взошло негреющее солнце. Костер угас, испепелив угли, зола остыла. Обозы без команды тронулись в путь.
- Странно, но сегодня никто не позвал в дорогу - сказала раздумчиво Дарья.
- Я тоже ничего не слышал - согласился Платон.
У потухших костров остались замерзшие насмерть люди. Редко кто обратил на них внимание, к этому уже привыкли. Значит им судьба такая.
На рассвете недалеко застонал укрытый теплой дохой офицер.
- Каппель ...Каппель ... Каппель - заголосили рядом казаки.
- Что с ним случилось? - спросил Платон.
- Искупался в ледяной воде.
Генерал Капель, возглавлявший авангард, имел неосторожность отъехать в сторону и провалился под лед. Ему посоветовали переобуться, но он пренебрег полезным советом и, ничего не предприняв для своего лечения, отморозил себе ноги. Впоследствии у него развилась гангрена ног. Затем на одной из остановок врач без усыпления и наркоза простым ножом отрезал генералу пятки и пальцы ног. Перед операцией ему дали выпить лишь горькой водки. Позже генерал, желая подбодрить солдат, забрался с чужой помощью на коня и, получив воспаление легких, окончательно слег.
Заметно похолодало, чтобы не замерзнуть, беглецы надели на себя все что могли. Все с нетерпением ждут появления долгожданной деревни, но она упорно не появлялась. Люди и лошади выбились из последних сил.
Наконец в полдень раздался радостный крик:
- Барга! Крыши завиднелись!
- Деревня! Барга!
Показались серые приземистые дома, засыпанные до крыш снегом, забеленные снегом ветхие изгороди и овины. Все явственней становился лай собак. Люди стали вытягивать шеи, чтобы разглядеть что-нибудь. Теперь уже явственно завиднелось, как над избами из труб вился бело-серый и черный дым. Ветер разметал его по всей деревне. Увидев деревню, беглецы выразили всеобщую радость. Их лица просветлели.