Солдаты и беженцы густо заполнили все улицы и деревенские избы. Уснули там, где смогли приткнуться. Многие уснули прямо на улице. Маленькая деревня не смогла всех уместить. Перелыгиным посчастливилось, им удалось устроиться в теплую избу. Сотня Кострикина осталась ночевать на открытом воздухе.
Среди ночи у Платона неожиданно поднялась температура. Он все время кашлял и хрипел. Ему не хватало воздуха, кружилась голова.
- Ты что не спишь, Платон? Заболел? - спросила Дарья.
- У меня кажется, развился тиф.
- Терпи до рассвета, мне сейчас не найти врача.
Всю ночь Платон хватался за края кровати, метался и буйствовал как в бреду. Эта ночь выдалась для него маетной. Несколько раз его мучили приступы кашля, а после полуночи от него сон и вовсе ушел. Едва на горизонте померещился рассвет, Дарья привела врача. Платон лежал на полу, укрывшись полушубком. В лице ни кровинки, губы посинели, в глазах светился лихорадочный блеск. Недвижимый утомленный взор уставился в потолок.
Врач, осмотрев Платона, строго сказал ей:
- Сыпной тиф. Помочь вам ничем не смогу, потому что ни лекарств, ни микстуры у меня не имеется. Будем надеяться, что Бог его не оставит. Молись усердно каждый день - сказал доктор и, неопределенно разведя руки в стороны, ушел, оставив Платона на руки ей и Богу.
Посыпал снег, на улице заорали несколько голосов:
- Выходи на улицу!
- Седлать коней!
Дарья, уложив Платона в сани, накрыла его теплой дохой. Но он, вдруг задрожав всем телом, будто в приступе закидался из стороны в сторону. Казак даже пытался расстегнуть полушубок.
- Не расстегивайся! Ты простудишься и умрешь.
Дарье с трудом удалось уговорить Платона, чтобы он хотя бы не расстегивал полушубок. Перелыгин все время метался в широких санях, сбрасывал с себя доху, но Дарья каждый раз заботливо поправляла ее.
- Черного береги! Мы погибнем без него.
- Господи сохрани мне мужа!
Дарья сотворила над головой Платона спасительную молитву.
- Привяжи его вожжами, а то он в бреду выпадет из саней - посоветовал Матюхин.
Дарья последовала доброму совету казака и крепко привязала Платона к саням.
День прошел, над тайгой сгустились сумерки. Обозы остановились, зажглись костры. И тут же беглецов настигли неприятные вести. Все деревни и села перед Канском оказались занятыми красными. Лишь на третьи сутки, обозы сумели стронуться с места. Люди в обозе оживились.
- Дорога свободна!
- Слава Богу - прошептала холодеющими губами Дарья - теперь я довезу тебя, Платон.
Перелыгин беспрестанно метался как в бреду. Он похудел, его лицо заострилось. Девушка всеми силами пыталась отогнать от себя прочь дурные думы. Она и мысли не могла допустить, что Платон может погибнуть. Но если им все же удавалось проникнуть в ее голову, то она тут же ругала себя последними словами. Дарья делала все что могла, ухаживая за Платоном. И все время тихо молилась, возлагая большие надежды на Бога.
В обозе шумно радовались известию о свободной дороге, потому что еще накануне все попытки пройти заканчивались ничем. Никому не хотелось погибать напрасно.
Колонна почти без отдыха идет сквозь непролазную тайгу, унося с собой большое количество раненых и больных. Теперь никого не бросают.
Неожиданно позади колонны раздались несколько глухих взрывов, а затем частая ружейная стрельба. Перестрелка нарастала с каждой минутой. Арьергард вступил в бой.
- Быстрей, быстрей! - гнали обозы офицеры.
Белая Армия на тряских санях по разбитым дорогам торопилась в Иркутск, чтобы спасти адмирала Колчака, которого чехи выдали Иркутскому Политцентру, вместе с поездом украшенным пятью флагами союзных царской России государств и золотым запасом, захваченным белогвардейцами в Казани. Этим поступком чехи купили себе безопасный проезд на Дальний Восток.
***
В предместье Иркутска генерал Каппель скончался, однако перед смертью он успел передать должность Главнокомандующего генералу Войцеховскому и даже повесил ему на грудь свой Георгиевский крест. Вступив в должность, генерал Войцеховский потребовал от Иркутского Политцентра освободить адмирала Колчака, выдать часть золотого запаса и поделиться из иркутских складов одеждой, обувью и продовольствием, но Иркутск оставил требования генерала Войцеховского без удовлетворения. В Политцентре прекрасно поняли, что белые блефуют, потому что никаких сил воевать у них, уже не осталось. Их войск хватало лишь на то, чтобы разбить небольшие отряды, встающие на их пути. Белая Армия могла только героически погибнуть.
Стало уже не так холодно, но от этого было не легче. В обозах свирепствовали тиф и простудные заболевания. Благодаря Дарье Платон пошел на поправку. Но беда, как известно не ходит одна, она за собой семь бед ведет. Случилось новое несчастье - заболела тифом Дарья. И теперь обязанность ухаживать за больной легла на Платона.