А вокруг завистливые взгляды, шепот, возгласы:
— Слыхали, что отмочил Сирота?
— Вот это Чижик! Вот это дает!
— Пойдем с нами сегодня в глинище, — пригласил Юрку Грига.
Заслужить такое — непросто. В глинище Грига брал только отборных. Многие хотели бы войти в компанию Григи, да не каждому оказывалось такое доверие.
Глинище — это старый карьер, где испокон веков все поселковые брали на разные хозяйственные нужды серую глину. Копали и возили ее бричками, тачками, носили мешками, ведрами. В этом глинище за многие годы образовались огромные отвалы и глубокие норы — штольни, с которыми были связаны страшные легенды. С наступлением темноты глинище обходили за много верст. Днем же оно служило отчаянным мальчишкам убежищем, где они занимались разными запретными делами — опробовали самопалы, играли в карты, в перья, в «разбивалочку». Тут же у них были и свои тайники — в укромных местах прятали папиросы, спички, карты, оружие…
Понимал Юрка — на опасную тропку ступает, но соблазн был велик, и он после уроков заспешил вслед за Григовой оравой. Оглянулся, а Лизка стоит, смотрит ему вслед и сокрушенно качает головой. Дал ей сердитую отмашку рукой: «Иди домой!..» — а у самого настроение упало: донесет Лизка матери, опять будет выволочка. «Ну и пусть! — с вызовом решил Юрка. — Подумаешь, беда великая — отволтузит лишний раз. А кого из ребят родители не тиранят? Таких и нет, наверное, на всем белом свете».
— Ну, братва? В стукана сбацаем? — Грига подбросил и ловко поймал медный пятак выпуска 1924 года — отличная бита в такой игре.
Все потупясь молчали.
— Эх вы, камса мариупольская! Обнищали, как старцы. Даю в долг. Кто смелый? — Он достал из кармана полную руку мелочи. — Ну? Бери, Сирота.
Юрка отступил на шаг от Григи, покрутил головой:
— Не… Я не умею…
— Че «не умею»? Научишься!
Юрка растерянно крутил головой.
— «Не умею»! — передразнил его Грига.. — Че ж ты умеешь? А с Лизкой хоть умеешь?
— Она не играет…
Грига заржал громко, раскатисто, подмигивая дружкам.
— «Не играет»! А ты поиграй с ней, попробуй!
— С девчонкой? — удивился Юрка.
— Ну а с кем же? В игру под названием «тютелька в тютельку».
— Я не знаю такой игры.
Грига хохотал, дружки его тоже старались изо всех сил — поддерживали своего атамана.
— Да ты что, Чижик, в самом деле? — Он повертел пальцем возле виска. — Ты, может, до сих пор не знаешь, откуда и дети берутся?
— Знаю, — уверенно сказал Юрка. — Их в капусте находят.
Грига сначала поднял руки над головой, потом скрестил их на животе, который ходил ходуном от смеха, закричал:
— Ой, не могу! Ой, не могу! Ну Сирота!.. — Успокоившись наконец, он назидательно сказал Юрке: — Чепуха все это, сказка для маленьких. Дети получаются после того, как мужик с бабой… — и он выразительно хлопнул ладонью о ладонь. — После этого она ходит во какая — брюхатая. — Он надул живот, покачал им. — А потом рожает. Понял?
— А вот и неправда! — Юрка подумал о матери, обиделся за нее, запротестовал решительно: — Неправда! Наш отец умер, а мама только через полгода Ксюшку нашла в капусте. Ну?
— Да разве оно сразу бывает? — втолковывал ему Грига. — Девять месяцев проходит! Во тупой Чижик! Все живое так рожается. Ты шо, ни разу не видел, как собаки, кролики, голуби?.. Вот так и батька твой, когда еще был живой… Да ты почитай «зоологию» для шестого, там обо всем написано!
— Врешь ты все, врешь! — Юрка заплакал и побежал домой. Он сердился на Григу, а еще больше на мать: он так верил ей, а она вон чем занималась, да еще и обманывала его!
Мать встретила его бурным наскоком:
— Ты где это до сих пор шлялся? С бандитом с этим, с уркаганом связался? С Григой?.. Убью!
— А нигде я не шлялся! — вдруг закричал в ответ Юрка. — Сама!.. Сама!.. А потом обманываешь!..
— Ты что это на мать голос повышаешь? А?!
— А то!.. Скажешь, не правда?
— Что «не правда»? Что «не правда»?
— А то!.. Опять будешь говорить, что в капусте нас нашла? Да? Нашла? А сама — родила!
— Боже мой! Ну, родила! А тебе-то не все равно?
— Противная!.. Противная!.. — Его вдруг охватила истерика, он начал бить ранцем по табуретке, ранец расстегнулся, книжки и тетради сыпались на пол, а он все колотил им, колотил и кричал: — Противная!.. Противная!.. Не буду жить! Не буду!..
Мать долго смотрела на него, потом спокойно взяла бельевую веревку, которую только что вместе с бельем принесла со двора, стала скручивать ее в тугой жгут: