— А что за груз?
— Станки, — сказал тот. — Что же еще?
— И куда их?
— Как куда? Туда! — махнул конторщик в сторону востока. — Все туда.
Платон посмотрел на конторщика — молодой, коренастый, какой-то бесшабашный, будто выпивши. Хотел Платон то ли спросить что-то, то ли замечание сделать, но конторщик опередил его:
— Ну что, начальник, остолбенел? Проверять груз будешь или поверишь? Давай, дядя, иди. Мы вот скоро расчистим тут — и за вами вдогонку. — Зазвенел телефон, конторщик снял трубку: — Прицепили? Хорошо! Документы у начальника поезда. Ушел уже.
Понял Платон, что речь идет о его составе, побежал обратно к поезду. Вагоны действительно уже были прицеплены, и Сашка нетерпеливо ждал его у паровоза.
— Сказали, сейчас отправление дадут.
— Да, я знаю, — сказал Платон, и тут же загорелся зеленый: — Вон, уже. Поехали.
Даже не верилось, что так быстро им удалось прорваться. Хотел спросить, почему их так долго держали на входе, и не успел. «Наверное, все-таки бомбили станцию… Пока восстановили…»
8
До Дебальцево добирались медленно, их часто и подолгу держали на разъездах и перегонах. Чем ближе к станции, тем чаще и длительнее были остановки. Сашка беспокоился: дотянут ли, воды в котле было на минимальном пределе. Платон посматривал на водомер, прикидывал: да, маловато, но помощника своего успокаивал:
— Дотянем! Не держали бы только…
И они дотянули. Наконец их впустили в станцию, приняли в парк прибытия товарных поездов на самый дальний путь. Платон подошел к двери, посмотрел вправо-влево, перед собой — и ничего не увидел, кроме моря вагонов. Казалось, залезь на крышу любого из них — и беги по крышам до самого горизонта, — так плотно были забиты все пути. Наверное, так же выглядела и его родная Ясиновка в последние дни. Представил Платон, что творится теперь в кабинетах станционного начальства, — и тошно стало. Однако делать нечего, надо идти выяснять.
— Я пойду, — сказал он Сашке и пошел.
То через тормозные площадки, то под вагонами пробирался он к диспетчерской службе. Грузный, непривычный к таким переходам, он весь вспотел — пот струился из-под фуражки по лицу, рубаха прилипла к спине, совсем задохся, пока перед ним открылось пространство, свободное от вагонов. Огляделся и направился прямо в диспетчерскую.
— Товарищ, товарищ, сюда нельзя! — решительно остановил его на пороге диспетчер.
— Одну минуту, — поднял руку еще более решительно Платон и быстро представился.
Диспетчер недоверчиво оглядел гостя — грязный, весь взмыленный, — на начальника не похож. Платон тоже взглянул на свою одежду, на руки, объяснил:
— Я ведь и за машиниста. Остались вдвоем с кочегаром, машиниста убило. Налетел фашист и прошил весь состав пулеметной очередью… Похоронили парня в поле… У меня там жена, дети — в теплушке и пять вагонов со станками. — Он показал документы.
Смягчился диспетчер, добрее стал — то ли подействовало, что перед ним хоть и чужое, но начальство, то ли пережитое Платоном разжалобило. Даже документы не стал смотреть.
— Я все понимаю, — сказал он. — Но вы видите, — он указал на широкое окно на улице — из него крыши вагонов были виднее, чем с паровоза, и простирались они до самого горизонта — сплошные крыши, крыши…
— Да, я вижу, — сказал Платон. — Такое же столпотворение было и у нас. Но…
— И не хозяин я тут — военные командуют. А к ним идти просто не советую — слушать не станут, нервничают.
— Как же быть? Главное, нам воды еще надо залить.
— Это сделаем. — Диспетчер минуту подумал, посмотрел на схему путей, повторил твердо: — Это сделаем. Подадим вас в парк отправления под колонку. А насчет отправления в ближайшее время… — Он развел руками. — Наберитесь терпения. При первой же возможности выпустим.
— Ну, спасибо… — голос у Платона дрогнул, расчувствовался: человеческим разговором растрогал его этот молодой симпатичный диспетчер. «На нашего Петра похож», — вспомнил он младшего брата своего. — Спасибо… Буду надеяться… До свидания.
— Наберитесь терпения, — повторил диспетчер вдогонку, и это как-то еще больше вселило надежду на быстрое отправление.
«А вообще кто я ему? — думал Платон. — Мог бы и погнать, не до меня ему в такой обстановке. Таких начальников, как я, тут уже скопилось, наверное, не один десяток… Хороший парень!» В таком приподнятом настроении он и возвратился к своему поезду.
И в самом деле, вскоре их состав выгнали в восточный парк отправления, где они заправились водой и стали ждать своей очереди на выход из станции. Платон был доволен, что все идет так четко, подбадривал свой экипаж, а заодно и себя: