Через несколько дней тот вернул Чижикову папку, присовокупив свою оценку:
— Недурные стихи. Отобрал три для публикации. В том числе и последнее.
— И последнее? — удивился Юрка. — А может, не стоит?
— Ну-ну! Крепкие стихи! Не надо бояться. Поэт — это боец! Помни.
Юрка кивнул. Потом спросил:
— А в каком журнале это будет?
Вместо ответа Воздвиженский снял с Юркиного плеча невидимую пушинку, потом потрогал на его пиджаке пуговицу, увлек в сторонку.
— Понимаешь… — начал он как-то неуверенно. — Этот журнал только создается. Мы тут, инициативная группа писателей, решили организовать новый журнал. Пока только подбираем материал для него.
— Новый журнал? — загорелся Юрка. — Это интересно! Он так и называться будет — «Новый журнал»?
— Пожалуй, нет… Слово «новый» уже есть в названиях: «Новый мир», «Новое время»… Нет, мы предполагаем назвать его «Метроном».
— «Метроном»?
— Да. Тут есть что-то символическое — метроном, отсчитывающий темп, время.
Чижиков внимательно слушал, одобрительно кивал.
— Поскольку дело новое, сопряженное с разными трудностями… Новое ведь всегда у нас пробивается туго, со скрипом, поэтому лучше, если об этом никто не будет знать. Так что я попрошу тебя о нашей затее пока не говорить никому. Договорились?
— Договорились! — с готовностью согласился Юрка.
Организуется новый журнал, для первого номера приняты его стихи, да еще и тайну рождения журнала доверили ему — как тут не возрадоваться Юркиному сердцу! Заулыбался Юрка, посветлел от такого внимания к себе, ходит гоголем. Немного смущало его последнее стихотворение — уж больно оно откровенное, злое. Даже Ваня Егоров возмутился. Но Юрка тут же давил такие сомнения: «Пусть. Воздвиженский лучше меня понимает в этом деле. А Ваня — деревня неотесанная. Надо утверждать себя, надо бороться за себя, иначе затрут. Пусть!» — забил он решительно последний гвоздь словом «пусть». И стал ждать.
Но ждать, к удивлению, пришлось недолго. Не прошло и месяца, как сначала шептуны, а потом и все заговорили о «Метрономе»:
— Слыхали про «Метроном»?
— Нет. А что это такое?
— Ну как же! Подметный журнал. Самиздатовский.
— Что вы говорите?! — захлебывались от сенсации. — Не может быть! Кто же?
— Воздвиженский!
— Воздвиженский?! Ну, это понятно… Однако… А еще кто?
— Чижиков там.
— И Чижиков? Ох-ты ёх-ты! Вот те и Чижик-Пыжик!
И смотрели теперь на Чижикова одни удивленно, другие презрительно, с укором, третьи, развеся губы, с завистью. А сам Чижиков еще и в глаза не видел этот «Метроном», пока тоже питался только слухами, но тем не менее упивался неожиданно свалившейся на него новой волной славы. Славы — да еще какой! Стихи Чижикова из «Метронома» чаще других упоминались — как откровенно негативные, диссидентские. Бросает Чижикова от таких разговоров то в жар, то в холод. Холодок страха все чаще забирается в трусливую душонку: уже явно кое-кто намекает, что за такие стихи по головке не погладят, тут наверняка могут и из комсомола турнуть, и из института выпереть, и вообще… И Воздвиженский, как нарочно, куда-то исчез — не встречается и на телефонные звонки не откликается, посоветоваться не с кем. Затаился где-то, что ли? А может, сбежал? И такие слухи ходят.
Что-то будет?!
Литературная Москва бурлила и пенилась, купаясь в слухах и домыслах вокруг «Метронома», выстраивая огромную пирамиду невообразимых домыслов, потому что, кроме начальства, никто этот журнал даже и не видел.
А начальство литературное полистало, полистало отпечатанный на ротапринте и сшитый крепкими капроновыми нитками журнал, почитало отчеркнутое красным карандашом и не знало, что делать. Возмутилось, конечно, расстроилось — неприятность, а что делать, не знает. Указаний конкретных нет и спрашивать неудобно. Наконец, решили посоветоваться. А им сказали: «Решайте сами, вашей епархии дело». Сами-то сами, а как? Хотя бы намек какой дали — как, что делать с этими отщепенцами: то ли пожурить только, то ли наказать на полную катушку, чтобы другим неповадно было? Время какое-то непонятное.
Собираются за закрытыми дверями, совещаются, спорят, ни к какому общему знаменателю не приходят и расходятся. А время идет, а слухи растут. Наконец решили: обсудить! Но не на самой верхней литературной инстанции, а начать это дело с более низкой ступени: если там произойдет какая осечка, они поправят. А может, за это время последует и более конкретное указание, тогда высшая ступень возьмет и опять же поправит низшую. А пока высшая будет наблюдать с высоты своего высокого положения, что будет делать низшая.