Вечером, пока Даная принимала ванну, Чижиков обходил квартиру и осматривал ее хозяйским глазом. Ее комната по-прежнему была затемнена, и он не стал освещать ее, а заторопился в бывший кабинет Евтюхова. Большой письменный стол завален журналами, книгами, листами чистой и исписанной бумаги. Диван тоже был завален журналами. Застекленные шкафы забиты книгами. «Да, старик был большим книголюбом, — с уважением подумал он о Евтюхове. — Только сильно все захламлено, дышать нечем. Надо будет разрядить обстановку… Потом». Он стал рассматривать книги и так увлекся ими, что не заметил, как к нему подошла Даная и спросила:
— Осваиваешь кабинет?
— Да нет… Просто… люблю книги.
— А ты осваивай. Теперь это твой кабинет, устраивай все по своему вкусу.
— Так сразу? — вырвалось у него. — Неудобно. А ты?
— У меня есть своя комната — там моя и спальня, и кабинет. Я привыкла, мне там удобно.
— Ну а мне пока хватит и той комнатки.
— А тут что будет?
— А тут пусть будет библиотека. Наша общая библиотека, — предложил он.
— Умница! — похвалила его Даная. — Мыться будешь?
— Надо! В новую жизнь надо вступать чистым! Русь крестили — в Днепр людей загоняли. А я пойду приму омовение в ванне. Это будет наша купель.
— Разболтался!.. Я рада, что ты наконец расслабился. Целый день был как-то напряжен, скован.
— Не целый, а только вторую половину. Да и причины были веские.
— Я понимаю, милый, — и она прижалась к нему ласково.
В ванной после Данаи стоял приторный запах шампуня, смешанный с горячим паром, он немного мутил голову. Ванная вообще была пропитана смесью самых разнообразных запахов — это он заметил еще раньше. Даная, видать, любила всякие парфюмерные препараты — шампуни, мыла, лаки: две полки из конца в конец были тесно заставлены банками и флаконами самых причудливых конфигураций, размеров и окраски. Многие были пусты, но почему-то не выбрасывались. Как не выбрасывались и пустые бутылки из-под заграничных напитков на кухне — длинная полка через все четыре стены была плотно уставлена этой яркой посудой. «Страсть к собирательству, что ли? — недоумевал Чижиков. — Надо будет и здесь разрядить обстановку… Потом».
На другой день Даная подвезла Чижикова в институт, а сама поехала в Союз писателей с двумя заявлениями — от себя и от него о переоформлении дачи на его имя. «В связи с тем, что я женился на…» — писал Чижиков вечером под диктовку Данаи и тут же выражал ей свои сомнения:
— Но мы ведь еще не оформлены… Потребуют свидетельство…
— Ничего: пока у них дойдут руки до нашего дела, у нас уже будет свидетельство, — резонно заметила Даная и продолжала диктовать.
Появление Чижикова в институте студенты встретили всеобщим воплем то ли восторга, то ли улюлюканья. Чижиков ждал этого и потому в ответ только улыбался. На шутки, даже очень язвительные, старался отвечать шуткой — знал: поведи он себя иначе — конца приставаниям не будет.
— Ну, Чиж, провернул операцию под кодовым названием: «Охота на Данаю»!
— Любовь — не картошка, — отшучивался он, — не выбросишь в окошко.
— Сколько окошек-то в квартире?
— Пять!
— Ого! Картошки не хватит.
— В такую квартиру можно влюбиться!
— А что, Сирота, теперь ты уже не круглый сиротка? Мамку нашел! Ха-ха!
— Ладно, ладно, — отвечал Чижиков остряку. — Тебе такую мамку — облизался бы!
Доцент-губошлеп в перерыве облапил Чижикова радостно:
— Ну, а ты сердился? Я же говорил, что с тебя будет причитаться. Правда, это не Никанорова Нототения — у той папаша, а у этой — только квартира. Но ничего, ничего, не огорчайся. Как первый этап, это даже здорово. Я вон женился совсем ни на чем, и то ничего. Поздравляю. И не забудь — с тебя причитается. А?
— Ладно, за мной не заржавеет, — пообещал Чижиков.
Горластый, придя на семинар, прежде чем начать занятия, обратился к Чижикову:
— Слушай, Юра! А ты мне нравишься! Это, понимаешь, здорово: раз-раз — и в дамках! Быстро, решительно, смело! Молодец! Поздравляю!
— В дамках и в лямках, — добавил кто-то из студентов.
— Ну знаете! Так можно опошлить что угодно, — не принял реплику Горластый. — Давайте рассуждать серьезно. — Он тряхнул головой. — Женщина она красивая? Красивая! Молодая? Вполне! А что вдова — так это даже и лучше, чем эти пигалицы в обтянутых джинсах. — И к Чижикову: — Правильно сделал, Юра! Поздравляю и желаю, как говорят, счастья! А по поводу лямок, милые мои, я вам скажу так: любая жена — это хомут. Но и без него не обойтись, рано или поздно каждый из нас его надевает. Вот так! Лирическое отступление кончили, а теперь пошли-поехали дальше к вершинам мастерства. Кто смелый? Прошу!