Наконец уселись, Гурин сам разлил водку, пригласил:
— Ну, дядя, за ваше здоровье.
— Спасибо, — голос у Платона дрогнул. — Спасибо… что… приехали… — Выпил и долго смотрел на стол, не зная, с чего начать. Признался: — Давно такой еды не видел. Даже запах стал забывать.
— Это привет от мамы, — снова напомнил Гурин.
— Спасибо сестре. Она у нас старшая… как мать всем… — Спросил, обращаясь к Никите: — А ты чей будешь?
— Гурин.
— Не Карпов ли сын? Похож. Как он там?
— Плохо. Хворает. Ноги отказывают. У меня живет.
— А мать? Ульяна? Маленькая такая бабенка была, веселая, как синичка, — Платон даже улыбнулся, вспомнив Ульяну.
— Умерла…
— Умерла? — и он вытянул удивленно нижнюю губу. — А такая живая была. В компании — первая выдумщица. Помню ее хорошо. Умерла…
— Уже года три, как схоронили, — уточнил Никита. — Хата стоит пустая, заколочена. — И вдруг весело предложил: — Переезжайте и живите. Будете рядом с сестрой. С людьми…
Платон нахмурился, будто напомнили ему о чем-то неприятном, ничего не сказал. Потянулся за бутылкой, сам стал разливать. Наткнулся на нетронутую Никитину стопку, задержал над ней бутылку.
— За рулем я, мне нельзя, — объяснил Никита.
Платон согласно кивнул, поставил бутылку, обратился к Гурину:
— Ну, давай… — И вздохнул почему-то. Выпил, спросил: — Как там мать? Не болеет?
— Болеет. Да и стара уже…
Слушая, Платон кивал и глубоко задумывался о чем-то своем. Гурин старался разговорить его, но разговор этот все время скользил как-то по поверхности, дальше стандартных вопросов-ответов не шел, чувствовалось, что Платон и не хотел его углублять. Как только разговор касался его самого, он либо замыкался, либо уходил от него, а чаще просто обрывал — резко, без всяких деликатностей. «Может быть, Никиты стесняется?» — гадал про себя Гурин, не веря все еще в перемену характера своего дяди, которого знал раньше и веселым, и разговорчивым.
Насытившись и устав сидеть за столом, Никита поднялся, сказав:
— Пойду к машине… Посмотрю…
Гурин обрадовался, что Никита догадался оставить их вдвоем, кивнул одобрительно брату. Однако Платон тоже засуетился — отодвинул стул, встал, не глядя на племянника, проговорил:
— Да… Пошли на воздух…
Гурин нехотя повиновался. В коридоре увидел деревянную лестницу, ведущую куда-то вверх, спросил:
— Там второй этаж?
— Диспетчерская, — сказал Платон и добавил: — Была… Теперь там ничего нет. — И, впервые улыбнувшись, сказал: — Балкон мой.
— Можно посмотреть?
— А чего ж…
Гурин быстро взбежал наверх, вслед за ним медленно поднимался Платон — каждая ступенька тяжело поскрипывала под ним. Гурин огляделся: три стены — сплошные окна, четвертая — глухая. Подошел, уперся руками в подоконник, посмотрел влево-вправо — далеко видно, хорошо. И показалось ему с высоты, будто все вокруг стало необычным. Даже Никита с машиной выглядели какими-то невзаправдашними, игрушечными. Оглянулся на Платона:
— Люблю смотреть на мир с высоты! Как-то все видится по-другому: дальше, больше, шире! Невольно поверишь теории, будто обезьяна превратилась в человека, когда встала на задние лапы: она вдруг стала выше и увидела дальше…
— Суслик тоже все время становится на задние лапы, а человеком не становится, — сказал Платон и присел на табуретку у стола, который был придвинут вплотную к центральному открытому окну.
— Ну, это же не надо понимать буквально, будто все случилось в одно мгновение. — Гурин подошел к столу, сел напротив Платона. — Прошли миллионы лет!
— Да и суслик, наверно, не вчера догадался становиться на задние лапки…
Усмехнулся Гурин, не стал развивать этот разговор — его интересовало другое. И он спросил прямо:
— Дядя Платон, почему вы живете так? В чем дело? На людей обиделись? Почему?
— Хочется тебе все-таки мне в душу влезть? А зря, там ничего не осталось…
— Неправда.
Платон посмотрел на Гурина долгим взглядом, качнул головой:
— Правда.
— Не верю. Напустили на себя…
— Ну если ты все знаешь, чего ж спрашиваешь? — обиделся Платон.
Гурину не хотелось, чтобы он опять замкнулся, поторопился выправиться:
— Ничего я не знаю… Если бы знал… — И уже совсем другим голосом спросил: — А что, если и в самом деле: давайте купим Карпову хату? Переедете в поселок, к людям? А?