За обедом в этот день мы ели суп из мозговых костей от четырех оленей. Нужно остерегаться накидываться на такую пищу. Прекрасный, с пылу горячий жирный навар легко поглощается на голодный желудок после напряженной дневной работы. Но поглощается он слишком уж в большом масштабе. Ристведт, у которого "желудок, как гармоника", хотя он и не моряк, рассказывал мне ехидно, уже после того как пища была проглочена, что во время прошлогодней санной поездки, он угостил капитана этим же блюдом, в результате чего были основательные боли в животе. Я тоже не избежал их.
16 апреля. В воскресенье, 16 апреля, мы стояли на месте из-за дурной погоды. Мы только сделали вдвоем небольшую прогулку на возвышенность и увидели, что по другую сторону мыса Крозье горный хребет перерезается понижением, идущим через эту местность от пролива Александра к проливу Симпсона. Мимо нас пролетели две куропатки. По-видимому, тут в них нет недостатка. Мы постоянно их видим и потому надеемся видеть их и в своей кастрюльке, если займемся охотой на них. Мы видим также и первую пуночку. Она летела перед нами, присаживалась то там, то сям, и рылась в снегу.
В том месте, где горный хребет возвышается в виде крепостного бастиона, у самого мыса, где оставлен склад, мы поставили гурий. Я надеялся, что он будет виден с „Земли, замеченной Рэ“, — чтобы иметь опорной пункт для ориентировки. Затем мы поспешно спустились вниз и забрались в спальные мешки. Было холодно, так как дул сильный ветер; крутила метель, а температура опустилась до -20°. А вверху на гурии сидела пуночка и пела.
Впереди нас ждал торосистый лед. Покидая Фиц Джемс Айлэнд, мы видели, как поверхность льда в проливе мало-помалу теряла свой ровный вид, но только теперь, с горного хребта у мыса Крозье мы увидели, что до „Земли, замеченной Рэ“ глазу напрасно искать ровной, плоской поверхности. И все же мы спали спокойно ночью, потому что не знали еще, что такое торосистый лед. Мы, конечно, слышали про торосистый лед, через который люди с трудом пробирались и который, когда по нему идешь вперед, относится течением прямо в противоположном направлении с той же скоростью. Мы знали, что об этих трудностях рассказывали люди, которых вообще не так-то легко напугать. Но мы утешались тем, что лед, по которому нам придется проходить, был только проливным льдом. На нем не было высоких, как горы, торосистых хребтов,— это был пустяк по сравнению с тем, что образуется в открытом полярном море. К тому же он не двигался. Мороз сковал его надежно от берега до берега в узком проливе, поэтому мы могли не бояться, что нас снесет течением с нашего пути. Конечно, нам не удастся делать больших дневных переходов, но десяток-то миль в день нам удастся всегда одолеть. А до Земли Виктории не могло быть многим больше полсотни, и кроме того сюда входило еще то расстояние, которое нам нужно будет пройти по „Земле, замеченной Рэ“. Все это было достаточно утешительно, и мы спокойно проспали последнюю ночь на мысе Крозье. На следующий вечер мы уже далеко не так легко поддавались утешению, ну да, короче сказать, нас ждал торосистый лед, и после дня пути по нему мы уже знали, чего нам ждать от него!
17 апреля. В первый день мы шли с 9 часов до 3. Больше я не мог. За это время мы продвигались вперед с головокружительной быстротой в 1/2 мили в час! Что составило всего три мили.
В тот вечер мы не много разговаривали между собой, — для этого мы слишком устали. Мы оба были согласны лишь с тем, что так дальше дело не пойдет и нужно придумать какой-нибудь иной способ передвижения, чтобы благополучно пробиться через большое пространство такого льда.
На следующий день мы попробовали идти вперед с одними санями за раз, запрягая в них всех собак. Это увеличивало дорогу втрое, так как нам приходилось возвращаться за вторыми санями.
19 апреля. Мы начали день с того, что сперва шли вперед на лыжах, а потом возвращались за санями. Собаки тогда сами бежали по проторенному следу, и все свое внимание нам приходилось обращать только на поддерживание саней, поэтому они сравнительно мало опрокидывались. Но зато и утомительное же было это продвижение: мы шатались как пьяные, все тело у нас онемело. День был ясный, солнечный, с морозом -25°. Берег лежал так близко от нас, что уже утратил свой однообразный белый тон. Нам были видны все подробности ландшафта. Через три часа работы мы вышли из области торосистого льда. На этот раз изнурительный труд кончился. После всего того, что мы претерпели, проехать теперь небольшой участок пути по ровному льду, отделявшему нас от берега, было детской игрушкой. Проехав часа два, мы достигли края берега, но к нашему удивлению нам пришлось сначала перевалить еще через два островка, из которых один был высотой в 20 метров, и лишь после этого мы добрались до того острова, на берегу которого поднимается на 100 метров над поверхностью моря очень хорошо заметная гора Рэ. При однообразном освещении совершенно невозможно было различить эти два острова. Все вплоть до вершины казалось одной пологой поверхностью.