27 мая. Севернее мыса Нансена берег опять совсем плоский. К югу я видел высокую землю вокруг Грили Харбор, но яснее всего виднелась гора Овидии, возвышавшаяся среди совсем плоской равнины, простиравшейся на мили кругом ее подножия. Это самый заметный пункт на всем побережье.
Затем я вернулся к палатке, и начался наш обратный путь.
У мыса Анкера мы свернули в Датский фьорд, где и переночевали милях в десяти на острове Клоэтта. Несмотря на ясную погоду, мы все еще не видели основания фьорда и потому решили на следующий день проехать немного вглубь. По наброску карты, сделанному мною на пути вперед, немного дальше вглубь должен был быть только выступ, шириной в 4 мили, между бухтой Хомана и Датским фьордом. Я намеревался проехать через него, чтобы проверить свою работу, которая была сделана лишь на основании пеленгования извне.
1 июня. Поразительно наблюдать по мере нашего продвижения вдоль побережья, как быстро хорошая погода меняет общий вид местности. Солнце, стоящее теперь на небе круглые сутки, освещает снег со всей силой своих лучей, и поэтому он принужден уступать место лежащей под ним черной земле. Не было, правда, еще текущей воды, а только там, где лежал глубокий снег, он с каждым наступающим днем опускался все ниже и ниже. Там, где он лежал только тонким слоем, он исчезал совершенно, поэтому по берегам вершины холмов уже изрядно почернели. Вскоре мы начали разбивать палатку на земле. Дело в том, что теплота нашего тела проникала через спальные мешки и пол палатки, так что снег таял, а мешки становились влажными. Поэтому мы предпочитали ставить палатку на голой земле. Хотя она не всегда бывала таким уж ровным ночным ложем, но ведь и мы не какая-нибудь принцесса на горошине! Не так трудно примириться с каким-нибудь камешком, упирающимся тебе в спину!
Идя вдоль берега, мы встречали зайцев, часто по 3-4 вместе. Некоторые из них попали к нам в кастрюлю. Но к ним было трудно подобраться на выстрел из дробовика, а тратить щедро винтовочные патроны мы не решались. Они предназначались для более крупной дичи. У мыса Куфуд Хансена мы убили еще одного медведя.
5 июня. 5 июня мы прошли остров с гурием Рэ и нашли свой склад в целости. Лемминги отведали немного, но не больше того, что им вполне можно было уделить. К этому зверьку я проникся известным уважением. Если случается оскорбить его достоинство, переходя ему дорогу, то он решительно останавливается, чаще всего становясь спиной к камню. Сидя на задних лапках, он бьет по воздуху передними, совсем как медведь, готовый продать свою жизнь возможно дороже. Когда стоишь около него, вздымаясь, как ему кажется, чуть ли не до облаков, — ведь он едва доходит тебе до щиколотки, — каким кажется забавным и смешным проявление им мужества. Но все же мне он внушает почтение!
Утром мы дошли до своего тюленьего склада на льду. Понадобилось некоторое время, чтобы отыскать его.
11 июня. Сейчас же после полуночи 11 июня мы поехали дальше вдоль острова Тэйлора. Мы наткнулись на след двух эскимосских саней, идущих к югу, и пошли по нему, надеясь догнать эскимосов. Но они по той или иной причине торопились, так как след их вел на юг. Возможно, что им нужно было встретиться с соплеменниками и они откладывали поездку как можно дольше, надеясь, что мы вернемся. До самого Дехэвнс Понта они не останавливались на ночлег. От этого мыса мы направились прямо на остров Линда, ясно видный и возвышавшийся на юге. Посредине пролива мы остановились на дневку.
14 июня. 14 июня мы взялись за торосистый лед. Я думал о нем с замиранием сердца, вспоминая все мучения и усилия. Но он обошелся с нами довольно милостиво. Два дня понадобилось нам, чтобы попасть на „Землю, замеченную Рэ“.
В первый день в торосистом льду мы убили тюленя. Он оказался очень кстати, так как жир морского зайца начинал уже порядочно горчить. Впрочем, мы видели много тюленей со времени своих остановок „на вольном воздухе“. Если идти по ровному ледяному полю достаточной величины, то можно быть уверенным, что увидишь на нем греющегося на солнышке тюленя. Но они очень пугливы, и только там, где отдельные глыбы торосистого льда бывали удачно расположены вокруг них, можно было надеяться подойти к ним на выстрел.