Теперь я вижу огромную плоскую мель, которая идет от одного островка вплоть до другого. Остановимся около нее и посмотрим!
Когда становилось мелко, якоря держались наготове, и мы самым тихим ходом подошли к мели. Я стоял у руля и от волнения топтался на месте. Мы едва-едва перешли мель. После полудня стало еще хуже; было так много камней, что мы шли по морю, как через кочковатое поле. Как ни неприятно это было, но мне пришлось спустить лодку и промерять с нее глубины впереди нас. Это потребовало авральной работы, то есть всем пришлось быть наверху и отказаться, как это ни тяжело было, от пятичасового сна в свободное от вахты время. Но у нас не было иного выбора! Таким образом ползли мы вперед и в 6 часов вечера вышли в пролив Виктории, оставив за собой скопление мелких островов. Пройденный нами пролив мы назвали проливом Паландера в честь талантливого капитана „Веги“. Острова к югу получили название островов Норденшельда в честь начальника экспедиции „Веги“. Эта группа островов была чрезвычайно тщательно нанесена на карту лейтенантом Хансеном.
Пролив Виктории был забит крупным льдом, но он лежал не так уж сплоченно, поэтому мы прошли через него. У острова Линда лед лежал плотно, но мы проскользнули через узкую полынью и вышли на другую сторону, где снова была чистая вода. Утром, когда мы хотели поставить паруса, сломался гафель. Поэтому я решил для исправления его зайти в бухту Кэмбридж, зимнюю гавань Коллинсона.
Земля Виктории плоска и однообразна. Пролив Диза достаточно глубок, если только держаться в нескольких милях от берега. От всех мысов и мысиков выдаются в море отмели.
17 августа в 5 часов утра мы стали на якорь у западной стороны мыса Колборна. Этот день был особо знаменателен для нашей экспедиции. Ведь мы прошли на „Йоа“ тот участок Северо-Западного прохода, который еще не был решенной проблемой. Теперь мы чувствовали себя почти что в посещаемых судами водах. На карте уже иногда встречались обозначения глубин, а особенно успокоительно действовало сознание, что перед нами лежит путь, по которому уже проходило большое судно.
Гора Пелли, упоминаемая Коллинсоном, прекрасный отличительный знак, и ее легко распознать. Возвышаясь одиноко на равнине, она кажется величественной, хотя высотою не более 800 метров. Я намеревался съездить на берег и оставить там сообщение. Но с берега дул такой сильный ветер, что я должен был отказаться от своей мысли. Мы занялись тогда починкой гафеля и произвели еще ряд мелких работ. Кроме того воспользовались этим днем, чтобы хорошенько отдохнуть, в чем все мы чрезвычайно нуждались после утомительной работы. Хорошо в таких случаях иметь кока, на которого вполне можно положиться; мы спокойно могли оставить судно на попечение Линдстрема — он был таким же хорошим моряком, как и поваром. На следующее утро в три часа мы снова двинулись в путь. Описание фарватера, составленное Коллинсоном, оказало нам большую помощь. В общем он произвел свою работу с исчерпывающей полнотою и точностью. Большие острова, встречаемые нами теперь, круто обрывались в море, и потому фарватер был глубок и чист.