Теперь каждую ночь образовывался новый лед в дюйм толщиной, и скоро наша судьба на эту зиму была решена. В субботу, 9 сентября, мы могли уже ходить по льду, и с этого времени следует считать начало нашей третьей зимовки.
ТРЕТЬЯ ЗИМОВКА
В ТОТ самый день, когда по льду стало возможно ходить, нам был нанесен первый визит. Гостем был мистер Фрэзер, миссионер, прибывший с острова Гершеля и отправлявшийся в форт Мак Ферсона, самую северную станцию Компании Гудзонова залива у реки Мэкензи. Проводником у него был эскимос по имени Рокси. Их остановил лед, и теперь они жили на берегу в палатке милях в 4 к западу от нас. Фрэзер рассказал нам, что в гавани острова Гершеля затерты льдом 5 судов. К востоку от нас стоят неизвестно где еще 6 судов. Таким образом здесь во льдах нас осталось ровно 12 судов, из которых только три были подготовлены к зимовке. Это сообщение не предвещало ничего хорошего.
Рокси был эскимос-кагмаллик, а так как его отец был вождем, то он считал себя очень важной особой. Однако, соплеменники не ценили его благородного происхождения и высмеивали его. У этих эскимосов отвратительный обычай продырявливать нижнюю губу в углах рта и для красоты вставлять туда огромные костяные пуговицы. Наиболее цивилизованные уже вынули эти пуговицы, но дыры стянулись и образовали безобразные шрамы.
В понедельник, 11 сентября, мы начали постройку своего дома. На эту зиму у нас их должно было быть два, оба из плавника. Один для жилья, другой для обсерватории с магнитными вариационными инструментами. В жилом доме должны были быть две комнаты, одна спальня для четырех человек и одна общая для кухни и столовой. Всем хотелось жить на берегу. Для того чтобы избежать на судне сырости, я счел за лучшее перенести все приготовление пищи на берег. Кроме того между нашим коком и Стеном возникла теснейшая дружба, и из этого мы хотели извлечь наибольшую для себя пользу. Стен был отличным коком; в своем доме, который уже был готов, он соорудил большую прекрасную плиту, на которой можно было готовить вкуснейшие блюда. Мы с лейтенантом должны были вместе с Манни остаться на борту, чтобы присматривать за судном. Архитектор и кузнец взяли на себя возведение жилого дома. Они решили, для большей практичности, построить его в виде землянки. Помощниками были Хансен и Вик. Для постройки было выбрано наиболее ровное место склона. Все утро ушло на сбор материала. Уже к вечеру были готовы обе длинные стенки.
На судне мы с лейтенантом прекрасно устроились. Печь, снятая с "Бонанцы", была поставлена и давала нам то тепло, которого нам так не хватало в прежние зимы. Правда, нам нужно было пилить и рубить дрова для печки, но в короткое время мы обучили этой работе Манни. Ведь он тоже должен был чем-нибудь заняться. Его другой обязанностью было держать каюту в чистоте, то есть каждое утро выметать хотя бы саму грязь. Раньше нам некогда было делать это чаще раза в неделю, и поэтому каюта выглядела у нас не такой уж опрятной. Мы же с лейтенантом взяли на себя поставку рыбы. Каждое утро мы прорубали прорубь и вылавливали столько рыбы, сколько нам требовалось. Регулярно каждое утро мы вылавливали до 20 и 30 штук „белой рыбы“, которой вообще множество вдоль североамериканского берега. Она больше всего похожа на крупную сельдь. Лейтенант кроме того спустил одну из наших брезентовых лодок на озеро и удачно охотился на уток. И Манни также охотился на берегу и приносил домой гусей, уток и куропаток. Таким образом у нас все время было изобилие свежей пищи.
Уже 15 сентября наш жилой дом был покрыт крышей. Обе комнаты были приблизительно одной величины. Во внутренней комнате были поставлены постоянные койки для четырех человек. Перед каждой койкой была устроена скамейка, а посреди комнаты маленький стол. Кроме того у Вика был еще собственный складной стол, на котором он мог проявлять магнитные кривые. На печку пошел один из наших керосиновых баков, который Ристведт приспособил для этой цели. Трубу он сделал из железных листов с "Бонанцы", склепав их вместе. В крайней комнате была кухня и столовая. Кухонная печь была сделана тоже из керосинового бака, плиту с шестью конфорками нам дал Стен, у которого их было две. Из всего этого наш хитроумный кузнец сделал прекраснейший камбуз, какого и свет не видал. Если Линдстрему нужно было приготовить что-нибудь особенно замечательное, то он шел на кухню к Стену. Духовой печи у него не было; он как и раньше продолжал печь хлеб на примусе. А так как это, вероятно, заинтересует хозяек, то я сообщаю им, что наш чудесный Линдстрем больше трех лет пек нам прекраснейший, легчайший пшеничный хлеб в маленькой духовке на примусе. На выпечку 8 больших хлебов уходило 1/2 литра керосина. Рядом с плитой стоял длинный стол, за которым мы все 8 человек могли сидеть и есть. Небольшая скамейка для посуды, ящик для хранения всяких вещей завершали меблировку столовой. Перед столовой были небольшие сени, где можно было стряхивать с себя снег перед входом в комнаты. Дом был поставлен по линии север — юг. Пол был сделан из досок, которые взяты были у нас с собой на этот случай. Но хотя место для дома и было самое ровное на всем холме, однако, пол был несколько покат, на что особенно ворчал Линдстрем, так как он топтался в помещении целый день. Изнутри мы обтянули дом брезентом, а снаружи покрыли мхом. Когда выпал снег и засыпал все, у нас получилась прекрасная постройка. Свет проникал из слуховых окон на восточной стороне. Вдоль всей восточной стены дома был устроен брезентовый сарай для наших дров.