Стеной к стене со Стеном выстроил себе маленький домик Кунак. В нем была только одна комната, а меблировка ее состояла из двух кроватей, стола и печки. Ее нельзя назвать чрезмерной, если принять во внимание, что в доме Кунака жили его старуха мать, жена и двое детей. К нему часто приходили гости, и тогда в его комнате спало до 20 человек.
В колонии было почти столько же собак, сколько и людей.
Мы употребляли все силы на сбор дров на зиму. Плавника было достаточно, и, чтобы его не занесло снегом, мы поставили бревна на попа, собрав их в большие кучи, а затем перетаскивали по мере надобности. К особенной радости кока было сделано важное открытие: вода в море была совершенно пресная и во всех отношениях превосходная, как для питья, так и для варки пищи. Это покажется удивительным, но дело объясняется влиянием огромной реки Макензи, расположенной поблизости.
Нам довольно-таки досаждала простуда. Манни однажды так сильно заболел, что мы, несмотря на все его протесты, вынуждены были продержать его в постели несколько дней подряд. Он страдал также кровотечениями из носа; не проходило дня, чтобы у него не шла из носу кровь.
Я давно ходил смотреть на лед в ожидании, когда, наконец, он позволит мне пройти на остров Гершеля и справиться насчет почты, которая должна была выйти отсюда в ближайшем будущем. Ведь мы сгорали от нетерпения получить известия из дому. Я уже договорился сопровождать Стена, которому нужно было съездить на остров Гершеля и поговорить там с китобоями. Эскимосы, стоявшие к западу от нас, обещали сообщить, когда лед сделается проходимым. Особенно долго он не замерзал как следует у Ки Пойнта, так как там в море впадает довольно большая река.
В воскресенье, 24 сентября, мимо нас прошел эскимос, направлявшийся на остров Гершеля. Если он пройдет, то, значит, и мы можем попробовать пройти. Поэтому в следующий вторник рано утром мы пустились в путь с санями и хорошей собачьей запряжкой. Наст был не особенно хорош, так как недавно выпавший снег еще не слежался; по временам нам приходилось пробиваться через большие наносы. В 4 милях к западу мы встретили первую эскимосскую стоянку из нескольких палаток. Все лодки были вытащены на берег, и эскимосы жили рыбой, которую они вылавливали из-подо льда. В двух-трех милях дальше лежала другая стоянка. Эти эскимосы значительно больше цивилизованы, чем эскимосы-нетчилли. Гостеприимство ставится у них очень высоко. Если ты навестишь их, тебе всегда предложат чай и свежий пшеничный хлеб. Здесь на берегу Аляски эскимосы пьют чай в значительно большем количестве, чем какой-либо другой народ на земле. Мы держались льда главным образом у самого берега, где находили самую ровную и хорошую дорогу. Но мы были не тренированы и потому остановились в первый день у Ки Пойнта в 15 милях от Кингс Пойнта и в 20 милях от острова Гершеля. Мы поставили на мысу палатку, собрали дров и устроились очень уютно. Я взял с собой Манни, чтобы показать ему большие корабли и многих „каблуна“. Был с нами и эскимос Нейу.
На следующее утро мы продолжали путь. Дорога по льду была здесь отвратительна, так как под снегом на 1/2 фута стояла вода. Мы брели по ледяной каше и промокли насквозь в своих оленьих сапогах. Все же мы прошли благополучно и в половине пятого дня торжественно въехали в гавань на острове Гершеля.
Здесь мне представилось совершенно непривычное зрелище! Стояли в ряд пять больших судов, а между ними на льду кишел народ. Наше прибытие возбудило всеобщее внимание. Правда, Стен и Нейу уже раньше были многим известны, но зато мы с Манни в одеждах нетчилли представляли собой нечто новое. В одну минуту нас окружила страшно пестрая толпа — мулаты, негры, желтые и белые; одежды у них тоже были чрезвычайно разнообразны. Большинство эскимосов ходило в одежде "каблуна", а большинство "каблуна" в эскимосской одежде. Под словом "каблуна" эскимосы разумеют здесь всех людей другой расы. Для обозначения же негра они, однако, прибавляют слово "макток" и называют их "макток каблуна", что значит "черный белый".