На обратном пути мы прошли 36 миль, что было очень трудным делом для нас, еще непривычных к ходьбе. За мое отсутствие была произведена большая работа на судне и на берегу. Лунд сделал новую метеорологическую будку и устроил ее так, что в нее не сможет проникнуть никакой снег. Уже на другой день я с помощью Ристведта установил все метеорологические инструменты, и мы могли начать свои наблюдения с 1 октября. Постройка обсерватории для магнитных вариационных инструментов также сильно продвинулась вперед, и была закончена 2 октября. Пришлось прорыться на 4—5 футов в замерзшую землю, и таким образом вся обсерватория лежала под землей, виднелась только крыша. Для этого павильона материалом послужили доски от каюты с "Бонанцы". Весь павильон мы покрыли толем и старым парусом.
Теперь ежедневно в ту и другую сторону проезжали эскимосы. Не очень приятно было постоянно видеть вокруг себя слоняющийся чужой народ. Однажды пришли сразу 4 семейства и разбили свои палатки у самой "Бонанцы". Собаки были сейчас же спущены, а они, конечно, не были слишком перекормлены! Собаки моментально бросились искать себе добычу. Капитан Могг уложил уже все на свои сани, чтобы двинуться в путь на следующее утро. Среди другого провианта у него была также мороженая рыба, которой он хотел угостить своих приятелей шкиперов, до сих пор еще не получавших рыбы. Конечно, теперь собаки добрались до упакованных саней и протерли рыбке глазки! Ночью разбойники проникли в сарай с провиантом Стена и украли, по данным самого Стена, 250 мороженых рыб! В нашем дровяном сарае они нашли совершенно новые штаны из оленьего меха, принадлежащие Лунду, и... съели их!
Утром поднялось ужасное волнение, когда преступление было открыто. Я стоял, спрятавшись за поленицей дров, и наблюдал за маленьким кругленьким капитаном Моггом, когда он вышел посмотреть на свои сани. Он уткнул голову в пустой ящик из-под рыбы и ругался по-американски так, что чертям было тошно! Стен с карабином на плечах ходил с воинственным видом назад и вперед перед домом, а эскимосы у себя в палатках смеялись и пели, собираясь сниматься с места, по всей вероятности они и не подозревали о том, что случилось. Стен, очевидно, поджидал их. Я поднялся к нему вверх по холму с самой веселой улыбкой.
- Ну, Стен, доброе утро! В чем дело?
Стен с гневом обернулся:
- 250 штучек скрали проклятые свиньи! Но ни единый эскимос не уйдет отсюда не заплатив мне за убытки! — Стен был из окрестностей Саннефьорда и говорил на диалекте. Но тем временем я видел, что наши милые эскимосы тихо и спокойно продолжали свои приготовления. А когда после завтрака я снова вышел из дому, они шли далеко по льду. Я спросил Стена: получил ли он деньги или возмещение за свою рыбу? Нет, не совсем, но каждый эскимос гарантировал ему, что к весне рыба будет принесена. Он не распространялся о том, в чем именно заключалась эта гарантия, и я подозреваю, что и рассказывать ему было не о чем!
Между прочим Стен был самым услужливым человеком на свете. Услышав о моем решении идти с почтой, он сейчас же принялся делать мне новые сани. Саней у меня было в это время вполне достаточно, и они были вполне хорошие, но у меня не хватило духу отказаться от его доброхотного предложения. Для моего путешествия с почтой не было особой необходимости в санях, и поэтому мне было совершенно безразлично, какой они будут конструкции.
Жена Стена Катаксина сшила мне новые сапоги и новую одежду в дорогу; к этой работе Стен, наверное, привлек других эскимосов.
Меня очень заботило, чтобы у нас на зиму был достаточный запас свежей пищи, и поэтому я послал наших Немвродов Хансена и Ристведта в охотничью экспедицию. Эскимос Нейу, очевидно, достаточно нагрелся у плиты Стена и с радостью принял на себя обязанности проводника экспедиции. Охотники были снаряжены на два месяца и взяли с собой двух наших собак и четырех собак Стена. Я же оставил себе четырех для своего путешествия с почтой. Наши три суки, к сожалению, не рассчитали времени и со дня на день ожидали приплода, поэтому их мы не могли использовать для своей цели.