В эту зиму погода была на редкость суровой. Одна вьюга следовала за другой. Настало рождество, и общими усилиями всей колонии оно было отпраздновано торжественно и весело. Но и в новом году метели и вьюги по-прежнему продолжали свое милое занятие и делали пребывание в этих местах таким неприятным, каким его умеет делать только изнурительная пурга. Снег кружится в непроглядной мгле, слепит глаза и проникает во все щели и дырки. Однажды Манни, вернувшийся с острова Гершеля, должен был пройти из жилого дома на судно. Был вечер и стояла такая бурная погода, хуже которой ничего быть не может; так как Манни не приходил, то лейтенант начал беспокоиться о нем. Он отправился тогда на берег, чтобы поискать его и нашел мальчика... в доме Стена. Он заблудился на таком коротком расстоянии!
В начале марта на судне была получена почта. Это были газеты и телеграммы, посланные мною с представителем северо-западной конной полиции, выехавшим из Доусон Сити 25 декабря. Благодаря этим газетам и письмам от меня мои товарищи вполне ознакомились со всеми событиями дома, а также каждый в отдельности получил особый привет от своих близких.
12 марта в 6 часов вечера я снова был на судне и привез тогда с собою им всем газеты и письма.
На судне я нашел все в наилучшем порядке. Лейтенант Хансен в мое отсутствие вел метеорологические наблюдения, а Вик все время не прерывал хода магнитных наблюдений.
На время своего отсутствия я отдал китобоям 10 ящиков или 120 кг муки, которой они были особенно плохо снабжены. Мы гордились тем, что „Йоа“, после 2 1/2 лет пребывания во льдах, смогла оказать Такую помощь американцам.
На следующий день после моего возвращения мы устроили пир. Ведь было так много поводов для этого.
В скором времени Ристведт с Джимми уехали на остров Гершеля к доктору. Ристведту попала в глаз песчинка, и он никак не мог ее вынуть. 16 марта мы произвели проверку своего провианта и установили, что его у нас еще много. Через несколько дней Ристведт вернулся, исцеленный от болей в глазу и совершенно очарованный тем гостеприимством, какое ему было оказано капитаном "Карлука" Мак-Грегором и его женой.
Мы воспользовались первыми днями хорошей погоды и построили себе на вершине холма большой просторный дом для своих коллекций. Солнце уже начало припекать как следует, и нам необходимо было проветривать шкуры и растения. Мы заботились о ящиках по меньшей мере как о своей собственной жизни!
22 марта максимальная температура была +0,2°, в первый раз за эту зиму поднявшись выше нуля. Начала давать себя чувствовать весна.
Нейу только что вернулся домой с 90 зайцами. Я решил поэтому послать с ним и его женой опять за зайцами наших охотников. У нас не было теперь недостатка в дробовиках, так как китобои снабдили нас ими. На другой день после их ухода пришел один эскимос и продал нам 70 кило мяса лося и 40 зайцев. Другими словами, мы объедались свежей пищей.
За последние дни Вик чувствовал себя не совсем здоровым, но не настолько, чтобы мы обратили на это особое внимание. Он жаловался на отсутствие аппетита. 26-го вечером он стал жаловаться на сильную боль в правом боку. Я дал ему нафты, от которой ему стало легче. На следующий день ему пришлось лежать в кровати, причем у него все так же болел бок. Я предположил, что это рецидив плеврита, который, как Вик только теперь сказал, был у него уже однажды. Посоветовавшись с домашним лечебником, я поставил ему согревающий компресс. Кроме того он принимал нафту, когда ему иной раз бывало трудно дышать. В ночь на 28-е он спал хорошо и утром много шутил и смеялся. Но к вечеру боль опять возобновилась. Я снял тогда согревающий компресс и поставил больному горчичник. Вечером пульс был ровный — 104, температура — 39,5. Наследующее утро в 4 часа меня позвали. У нас был проведен электрический звонок между судном и домом, и я приказал вызвать меня, если наступит изменение в положении больного. Вик жаловался на сильнейшее колотье. Правый бок у него слегка припух, но горчичник не оказал никакого действия. Возможно, что горчица была слишком старая. Тогда я приложил к больному месту мешочек с горчицей, и такой горчичник сейчас же начал действовать. Температура держалась без изменения на 39,5. Днем мне показалось, что заметны следы значительного улучшения. Пациент заснул на несколько часов, и у него ничего не болело. Я дал ему жаропонижающее, от которого ему стало лучше. К полудню температура спустилась на 39,2. Больной попросил есть и поел по своему состоянию хорошо. В 9 часов вечера температура была 38,4, пульс 116, но ровный. Я снял горчичник, — он подействовал очень хорошо, — я положил на водяные пузыри тряпочку с борным вазелином.