22 апреля прибыл мистер Уитекер с женой и дочкой. Они переночевали у нас и на следующее утро поехали дальше.
Появились куропатки большими стаями. Возвышенности как будто ожили, потому что птицы сидели там тесными рядами, но были так пугливы, что подойти к ним на выстрел было почти невозможно. Манни ухитрялся приносить по 8 штук в день.
Манни с каждым днем все больше преуспевал в науках.
Особенно больших знаний в языке белых он никак не мог приобрести. Гораздо больших успехов он достиг в игре в шашки и в раскладывании пасьянсов. Часто бывало трудно найти для него какое-нибудь занятие, когда он заканчивал свои обязательные дневные работы, уборку, колку дров, доставку воды и охоту. Тогда он играл с лейтенантом в шашки или же в одиночестве раскладывал пасьянс.
Лейтенант Хансен и Ристведт вскоре вернулись с острова Гершеля, где они приятно провели время в гостях у Мак Грегора на „Карлуке“. С обычной своей предупредительностью китобои предоставили мне двух человек, которые и могли перейти ко мне 1 июня.
Для этих двух новых людей у нас на судне не хватало места. Приходилось подумать о том, как бы расширить наши помещения. Одного слова об этом Лунду было достаточно: у него сейчас же возник план. Мы решили пристроить по небольшому помещению по обе стороны спуска в носовую каюту, одно для Лунда, другое для Хансена. Небольшой запас досок, взятых с собой из Христиании и уже сослуживших нам службу при постройке обсерватории на Земле короля Уильяма и здесь в Кингс Пойнте жилого дома, теперь снова мог быть пущен в дело. Досок как раз хватило для этих двух каюток. Помещение было не велико и устроено не роскошно. Но когда каютки были готовы, убраны и выкрашены, то, право, выглядели они и красиво и уютно.
В конце апреля снег стал заметно опускаться. Везде кругом на всех обнаженных склонах холмов зашныряли "хикси", род земляных крыс. Они были очень жирны и имели такой вид, словно всю зиму только и делали, что ели. Их шкурки в большом количестве употребляются в качестве подбивки для пальто, а потому зверька сильно истребляют. На подбивку шубы их идет не менее 60 штук. Весенняя охота Манни выражалась главным образом в ловле этих „хикси“. Он частью стрелял их, частью ловил силками. Он ставил силки у их нор и ложился неподалеку со шнуром в руках. Когда крыса выглядывала, чтобы посмотреть, что делается на свете, Манни дергал за шнур, и петля обвивала шею маленького зверька.
Становилось все теплее. Каждый день температура держалась выше нуля. На поверхности льда начали образовываться лужи.
После восьми дневной охоты вернулся Хансен с 14 оленями. Большинство из них было убито эскимосом Анакто из нашего карабина Краг-Йоргенсена. За эту зиму повсюду особенно высоко ценились главным образом наши ружья Краг-Йоргенсена, они оставили далеко позади себя карабины Винчестера. Нужно заметить, что у Хансена было теперь много дела с перевозкой на судно всего того мяса, которое доставляли нам эскимосы, и потому сам он не мог принимать участия в охоте. Впрочем, сейчас охотой занималась масса эскимосов — для китобоев, а чтобы выдерживать конкуренцию в этой неудобной местности, нужно самому быть эскимосом. К тому же олени были боязливы и напуганы выше всякой меры.
В последние дни апреля меня очень изумил своим появлением один человек, которого я встретил недалеко от Рампарт Хауза у реки Поркьюпайн в глубине Аляски — во время своего путешествия с почтой. Его звали Даррель. Это был весьма замечательный человек, такой сильный, мужественный и выносливый, какие не часто встречаются. Ему могло быть лет около 40, он был небольшого роста, но коренастый и очень светлый блондин. Части американской китобойной флотилии, зимовавшей у острова Бэйли, необходимо было отправить на юг почту, поэтому было поручено нескольким эскимосам отвезти ее в форт Мак Ферсон с просьбой к начальнику направить потом почту дальше в форт Юкон с индейцами. Но из-за огромного количества снега, выпавшего за зиму, никто из индейцев не решился отправиться в путь через горы между рекой Пиля, притоком реки Мэкензи, и рекой Поркьюпайн. Мистер Даррель в это время служил в Компании Гудзонова залива. Услышав об отказе индейцев и хорошо понимая, что на карту поставлены важные интересы китобоев, он решил взять на себя доставку почты. Он запасся табогганом — индейскими санями и собаками и отправился в путь без всяких спутников. Это может показаться чистейшим сумасшествием. Но Даррель уже не раз в своей жизни ездил на санях и, очевидно, имел свои основания предпочитать одиночество спутникам, довольно сомнительным во многих случаях. Горную область между рекой Пиля и рекой Поркьюпайн обычно не труднее пройти, чем всякую другую. Но индейцы были правы: огромный снегопад причинял большие затруднения. Мистер Даррель скоро увидел, что от собак ему мало толку. Они только проваливались в глубокий снег, да барахтались и путались в нем. И вот он принял смелое решение: оставил всех своих собак и отправился в путь один, таща за собой сани. Сани были маленькие и запас на них снаряжения самый незначительный. Даррелю приходилось туго. Но все же он прошел. У Рампарт Хауза, небольшой торговой станции у реки Поркьюпайн, он отдыхал в течение нескольких дней и раздобывал себе немного нового провианта. В двух дневных переходах отсюда я и встретил его во время своего путешествия с почтой из Игл Сити. Он шел один-одинешенек, тащась со своими санями, и собирался дойти до форта Юкон в неделю. В тот раз мы мало побеседовали друг с другом, но Даррель сказал, что на обратном пути он пройдет через остров Гершеля, и поэтому я пригласил его погостить тогда у нас, пока он там будет. „Спасибо, хорошо“, сказал мистер Даррель, но мне никогда в жизни не пришли бы в голову мысли, что я когда-нибудь снова увижу этого человека. Но вот 29 апреля он преспокойно пришел со своими санями, совсем такой же, каким я оставил его у реки Поркьюпайн. Он доставил нам большое удовольствие, пробыв у нас несколько дней! А затем снова спокойно и размеренным шагом пошел себе дальше! Я стоял, смотря ему вслед, когда он скрывался из вида, и подумал про себя, что с несколькими такими молодцами можно добраться хоть до луны, если это понадобится!