Вечером охотники вернулись домой с двумя оленями. Они видели стадо в 16 штук. Эскимосы говорили, что в этих местах олени водятся всю зиму. Мы выменяли себе большой окорок, разрезали его на кусочки и взяли его с собой.
На следующий день нам пришлось сразу же сильно потрудиться при переходе через береговой хребет. Он был крут и испещрен корнями и пнями; к счастью он не был ни очень высок, ни широк, и после хорошего натиска мы очутились снова на льду реки. В 11 часов утра мы дошли до "сквозняка", прославленного и упоминаемого всеми с ужасом узкого прохода между скалами, высотой в 1500 футов. Весь лед тут был засыпан крупными и мелкими камнями, которые снесло ветром с гор. Получить таким камнем по голове не весело! И сейчас здесь дул такой ветер, что мне пришлось ползти ползком по льду, а собаки и сани летели по нему кувырком. Знатоки называли здешний ветер весьма умеренным,— и я был рад, что мы не попали сюда в плохую погоду! Немного спустя мы встретили эскимосское семейство на двух табогганах. Мужчина был близким другом Джимми и известен как один из самых лучших охотников в округе Гершеля. Он уложил в разных местах 60 оленей и теперь ехал на остров Гершеля за помощью для вывоза туш. Был только час пополудни, когда мы встретили этих людей, но все же было решено сделать привал, стать лагерем вместе с эскимосами — и отведать у них мяса. Мы с Джимми переглянулись за спиной нашего предводителя в предвкушении вкусной пищи. Уже во второй раз мы добровольно останавливались среди дня, но я не имел ничего против этого. Река вверх по течению еще не стала во многих местах, так что торопиться было некуда. Кроме того и людям и собакам не мешало поесть досыта, да еще и взять с собой на сани немного лишнего провианта. Могг взял с собой целый мешок чаю, который нам очень пригодился, потому что здешние эскимосы охотно продадут за фунт чаю свою душу.
По мере нашего продвижения к югу, ландшафт принимал все более мягкий характер. Горы закруглялись, склоны выравнивались, спускаясь к руслу реки. Снег здесь тоже стал более твердым, так что нам легче было бежать по хорошему насту перед санями.
Нам попадалось много оленьих следов, а порой и волчьи. Волк предпочитает держаться в более южных областях, если для него достаточно там пищи, что и было в этом году. Когда теперь нам попадалась вода на льду, мы натягивали свои непромокаемые сапоги и в таком виде справлялись гораздо лучше.
30-го мы пошли до истока нашей реки — большого озера, окруженного огромными горами. Самая высокая из этих гор, по моему мнению, около 4000 футов. Здесь у встретившегося нам недавно эскимосского семейства был устроен склад. Местные эскимосы устраивают свои склады по иной системе, чем наши друзья нетчилли. Они строят платформу на четырех столбах на уровне человеческого роста, кладут на нее пищу и прикрывают хорошенько сверху еловыми ветвями. Госпожа лисица может потом приходить, нюхать и прыгать сколько ее душе угодно, — будет то же, что со знаменитым виноградом.
Могг показал мне гору, у подножия которой несколько лет тому назад разыгралась трагедия. Часть команды китобойной флотилии взбунтовалась и убежала с санями, нагруженными провиантом, оружием и патронами. Несколько офицеров в сопровождении эскимосов были высланы в вдогонку, чтобы задержать беглецов. Здесь-то их и нашли, как раз в тот момент, когда они устраивались в снежных хижинах. Им предложили сдаться, но они отвечали пальбой, и сражение началось. Двое из беглецов были убиты, некоторые из них сдались, а остальные скрылись в лесу. Нужно думать, что они шли все навстречу верной смерти, оставаясь среди зимы без пищи и одежды, однако, пятеро из них после ужасных страданий дошли до форта Юкон. Остальные погибли.