17 октября Ристведт и Вик закончили постройку своего дома. Он тотчас же был окрещен и назван "Магнитом". Выглядел он не очень важно, но зато отличался своим прекрасным местоположением. Он был расположен на вершине холма, высотою около 30 метров, был обращен к морю, и от него открывался превосходный вид на весь пролив Симпсона. Таким образом случись что-нибудь — и это прежде всего было бы замечено из "Магнита". Приди к нам кто-нибудь чужой, он должен был бы пройти прежде всего мимо. Появись медведь, заблудившийся во льдах пролива, — отсюда его бы увидели. Короче говоря, обитатели "Магнита" главенствовали над всей местностью.
Этот дом, как и ранее построенный, был сделан из ящиков, наполненных песком. Конечно, он не походил на дворец, но, мне кажется, мы все были согласны с тем, что Ристведту и Вику жилось там значительно лучше, чем кому-либо из нас на судне. В домике была всего одна комната — спальная и рабочее помещение. В одном углу стояла большая широкая кровать, сбитая из досок от ящиков. Жильцы считали, что одна кровать занимает меньше места, чем две. Кроме того они находили, что двоим в одной кровати будет теплее, чем одному, — и с этим нельзя не согласиться. В общем, все было устроено весьма рационально. Рядом с кроватью стояли стол и по сторонам его скамейки. Другую половину комнаты жильцы поделили так, что с одной стороны была рабочая скамья Ристведта, а с другой стол Вика для проявления, где он проявлял свои магнитные кривые. Пол был застелен досками и покрыт оленьими шкурами. В доме было два окна. Одно выходило на море, другое было обращено к „Йоа“. Как только представилась возможность, дом был засыпан песком и землей. Насколько я знаю, — ящики впервые были использованы в качестве строительного материала в полярных областях. Если есть под рукой чем их наполнить, то я рекомендую этот материал, как превосходящий всякий другой, в противном случае дело обстоит иначе. Вик и Ристведт жили в своем домике в течение двух лет и едва ли бы поменялись с кем-нибудь из нас, живших на судне. Лейтенант Хансен и я жили в одной каюте. У нас было чрезвычайно сыро, и мы всю зиму каждый вечер вырубали со своих коек целые горы льда. В носовой каюте жили Лунд, Хансен и Линдстрем. Здесь тоже было сыровато, но не так, как в кормовой каюте. В первую зиму все судно было завалено снегом, и тогда температура в носовой каюте никогда не спускалась ниже нуля. В кормовой каюте у нас всегда было ниже нуля. На вторую зиму я попробовал — так как мнения разделились — оставить судно не покрытым снегом. Но, несмотря на то, что эта зима была значительно мягче, в передней каюте температура скоро стала опускаться по ночам ниже нуля. Тогда мы опять засыпали судно, и у нас сейчас же восстановились старые условия.
Ураниенборг — астрономическая обсерватория — была последней из наших построек. Однажды утром мы все собрались, чтобы помочь астроному построить нужное ему помещение. Он предпочитал сводчатый стиль постройки, а мы преспокойно строили ему эскимосскую хижину. Строение получилось не особенно красивым, однако все же мы его окончили. Цоколем для инструмента послужила пустая бочка...
Как-то утром мы стояли на холме, приятно разговаривая и переваривая завтрак, и как обычно высматривали вдали оленей, — вдруг один из нас, указывая на север, сказал: