Между тем Налунгия не теряла времени напрасно и привела в полный порядок постели на лежанке. В самом низу на снег положены непромокаемые кожи, снятые осенью с каяка, — они не пропускают никакой сырости от снега на оленьи шкуры. Эти последние красиво разложены, и лежанка имеет очень привлекательный вид. Налунгия снова возвращается к лампе, очищает мох, что должно делаться время от времени, наполняет снегом горшок и вешает его на двух шнурах на две кости, воткнутые в стену над огнем. Семейству понадобится питье после таких хлопот. Сушилка, сделанная из оленьих костей, переплетенных нитяной сеткой из сухожилий, помещается над горшком, не очень близко к огню. Кожи не выносят сильного жара. Наконец, в финале всего, в стену крепко втыкается "анаута", небольшая круглая толстая деревянная палка с ручкой, которую употребляют для выбивания снега из одежды. Теперь все в порядке. И как раз во-время, потому что в ту же минуту за стеной раздается голос Атиклеуры, который спрашивает, можно ли ему войти. Налунгия окидывает стены последним испытующим взглядом и просит мужа подождать еще немного. Я слышу, как он, удаляясь, ворчит что-то, в переводе обозначающее "черт подери всех баб" или вроде того. Похоже на то, что Налунгия хочет отмстить ему за эти слова, заставив его ждать еще дольше, так как проходит добрых полчаса, прежде чем она дает ему сигнал войти. Тогда стенка пробивается у самого пола, в ней проделывается отверстие как раз такое, чтобы человек мог вползти в него, и затем показывается голова Атиклеуры. Через минуту он в хижине, снимает с себя насквозь промокшие варежки и бросает их жене, та выжимает их и кладет на сушилку; затем он снимает куртку, которая сначала встряхивается и затем хорошенько выбивается анаутой. Нужно удалить каждую снежинку, так как иначе они, растаяв, смочат одежду; после этого одежда скатывается и бросается на лежанку. С верхними штанами проделывается то же самое, и они кладутся на постель возле анорака. Атиклеура остается теперь в одном нижнем белье. Это звучит несколько не "соmmе il faut" ("как следует" по фр.) по нашим понятиям, но считается совершенно приличным у эскимосов. Атиклеура забирается на лежанку, но садится не так, как сели бы мы, свесив ноги, а усаживается так близко к стене, что ноги его целиком помещаются на лежанке.
Теперь нужно снять обувь, а это не так-то легко сделать, потому что обувка эскимоса состоит из пяти различных вещей. Поверх всего надеваются небольшие низкие сапоги из оленьей шкуры, сшитые волосом внутрь, а кожей наружу. У такого значительного человека, как Атиклеура, они кроме того подбиты тюленьей шкурой. На нижней стороне подошвы обращают на себя внимание какие-то странные змеевидные полоски, которые при ближайшем рассмотрении оказываются полосками кожи, нашитыми для того, чтобы подошва не была такой гладкой. Затем идут камикки, которые в это время года шьются исключительно из оленьей шкуры. Их две пары. Верхняя сделана из шкуры с ног оленя, на которой короткий волос и которая очень крепка: они сшиты волосом наружу и доходят до колена, где и зашнуровываются тесьмой. Под них надевается еще одна пара, такой же длины и вида, но только сшитая волосом внутрь. Эта пара шьется из меха с брюха годовалого оленя; такие сапоги тонки и мягки. Между этими двумя парами камикков эскимосы носят еще короткие носки из оленьего меха, волосом наружу: такие же носки волосом внутрь надевают уже на голую ногу. Таким образом получается пять слоев, один на другом! Увидев это впервые, я с гордостью подумал, что, значит, мы закаленнее эскимосов, так как носим всего три обуви. Однако, во время первой же санной поездки, мне стало ясно, что эскимосы носят всю эту обувь не только для защиты от холода, но и для предохранения ног от твердого снежного и ледяного наста, по которому эскимосам всегда приходится ходить. Я в своих трех обувках так изранил себе ноги, что под конец едва мог двигаться.
Обувь, как и варежки, должна непременно просушиваться. Неудобство меховой одежды заключается в том, что если ее держать закрытой, то она впитывает в себя всю сырость. Эскимосам-нетчилли неизвестна трава сенны (осока): они кладут в камикки олений волос, который и вынимается вечером; это, конечно, лучше, чем ничего, но далеко не так замечательно помогает, как наша трава сенны.
Сняв всю свою мокрую обувь, Атиклеура натягивает на ноги сухие нижние камикки и пару коротких сапог из тюленьего меха — камилейткун — что соответствует нашим туфлям. Их употребляют зимой только в хижине, а в переходное время между зимой и весной эскимосы выходят в них также и наружу. Итак Атиклеура покончил с наружным уходом за своим телом и может теперь подумать о внутренних человеческих потребностях. А они не так уж малы после утомительной работы! Подается большой великолепный лосось, и все члены семьи наслаждаются им. Несмотря на то, что он совсем заморожен, эскимосы находят его очень вкусным, и за короткое время от гордой рыбы остается только один блестящий скелет! Горшок, наполненный прекрасной свежей чистой водой, — сотни две оленьих волос нельзя считать грязью, — опоражнивается и снова наполняется снегом и вешается над огнем. Вода — единственный известный эскимосам-нетчилли напиток; у них не существует никаких сода-виски!