— Да, пожалуй, я хотела бы сходить в ресторан, — ответила наконец Пандора.
Ричарду же в данный момент очень хотелось в тиши и спокойствии переварить свой завтрак за чтением свежей «Дейли телеграф». Он и Гортензию вымуштровал так, что по утрам та беспрекословно позволяла ему следовать давным-давно установившимся привычкам: завтрак, чтение «Дейли телеграф», быстрая проверка того, не следует ли кого-то из знакомых поздравить с именинами, потом неторопливое шествование в ванную со спортивными полосами газеты для тщательного их изучения. Ричард считал, что он может определять характеры людей по тому, как те завтракают и читают утренние газеты. Более того, в последнее время он стал замечать, что в ванную или в туалет молодые да прыткие карьеристы теперь не шествовали, как он, неторопливо и как бы нехотя. Напротив, они направлялись туда прямиком, без смущения, объявляя всем присутствующим о своем намерении. Глядя на этих молодых карьеристов, Ричард ощущал себя стариком.
Он бросил взгляд на Пандору и понял, что ему давно пора взяться за интервью с ней. Ну а «Телеграф» подождет.
— Может, начнем нашу беседу о вашей жизни с доктором Сазерлендом?
Пандора кивнула.
— Пожалуй, можно, — ответила она. — Пойдемте наверх, в мою маленькую гостиную. Там тихо. Я всегда считала эту гостиную своим убежищем. Потому что со мной там ни разу не произошло ничего дурного.
Ричард почувствовал острый укол жалости, взглянув в лицо Пандоры. Ведь она действительно была благодарна судьбе за это маленькое и безопасное убежище. Он поднялся вслед за женщиной по лестнице наверх. Проходя мимо кухни, Ричард с облегчением заметил, что Мариан действительно уже установила там длинную стремянку и теперь вовсю мыла потолок. Служанка успела-таки бросить в его сторону полный неприязни взгляд.
Пандора указала ему на комнату, располагавшуюся напротив двери в спальню, сама же вошла в спальню, сказав, что вернется через минуту.
Ричард сел на один из детского размера стульчиков и оглядел комнату. Похоже было, что предназначалась она для ребенка: старая кровать со сбившимся набок толстым бордовым покрывалом, маленькая школьная парта, испачканная чернилами. Ричард приподнял крышку парты — в ней были стопками сложены учебники. Каждый из них надписан: «Пандора Мейсон».
На крышке парты, на самом видном месте нарисован высокий мужчина, чьи плечи заслоняли диск солнца.
— Это мой отец, — сказала вдруг из-за спины Ричарда Пандора.
Ричард от неожиданности выпустил крышку парты, которая, опускаясь, громко хлопнула.
— Простите. Я не собирался тут у вас шарить.
Пандора улыбнулась. Она успела переодеться в старый домашний халат шоколадного цвета в ярко-желтых квадратах. Ее руки беспокойно теребили кончики такого же старого веревочного пояса.
— Надеюсь, мой вид не вызовет у вас возражений, — произнесла она. — Это мой старый халат, я ношу его с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. Маркус позволил мне привезти в эту комнату все из моей старой детской спальни. Знаете, это было очень мило с его стороны. Я была такой наивной. Страшно наивной.
Ричард не нашел ничего лучшего, как ответить:
— Я думаю, Пандора, многие люди наивны. Большинство даже не догадываются о том, что происходит в нашем громадном мире. Вот я, например, был ужасающе наивен, когда начинал работать в «Бостон телеграф». — Тут он опять вспомнил, как впервые встретил Пандору в театре, куда сопровождал в тот лень свою тетушку. — Должно быть, тут действует закон Юнга, а? — спросил он вслух. — Ведь я именно вас встретил тогда в опере в Бостоне несколько лет назад.
Пандора улыбнулась.
— Таблетки делают туманными почти все мои воспоминания. Но и я прекрасно помню, где и когда видела вас. И все же именно из-за таблеток я мало что помню из происшедшего со мной. — Потом, с сосредоточенностью послушного ребенка, она произнесла: — Но я постараюсь. Я правда постараюсь. — Пандора села сначала на детский стульчик, потом спустилась на пол и устроилась там, скрестив ноги и разминая на них пальцы руками.
Ричард достал из оттопыренного кармана записную книжку.
— Я собирался вести себя как истинный профессионал и принести диктофон, но решил, что это будет только мешать вам. Так что давайте беседовать по старинке, ладно?
Пандора слабо дернула плечами, потом опять замерла.
— Все, кто читал про это дело, знают, что большинство женщин, замешанных в нем, были вполне уважаемыми домохозяйками из семей со средним достатком, за исключением нескольких проституток.
Пандора кивнула.
— Ага. Каждую неделю наша группа, состоявшая из женщин, которых били мужья, собиралась на групповые «сеансы моральной поддержки». Сначала каждая из нас представлялась окружающим, а потом начинала рассказывать о том, что с ней случилось за истекшую неделю. — Голос Пандоры приобрел вдруг некую певучую интонацию и стал похож на механический речитатив заводной куклы.