— Это — тысячи рублей. Тысячи рублей, которые я терял как минимум через раз, а ведь мой товар нередко был оплачен кровью моего рода, а то и жизнями моих родичей. Мы, между прочим, в Китай воевать пошли, поскольку деньги нужны были, а денег не было…Благодаря тебе, Семочка, не было. Ну, не только тебе, но твои шаловливые ручки ох как много золота вытащили из наших кошельков. Я, между прочим, в том Китае брата потерял. А мои покровители, знаешь ли, совсем недавно шли на вражеские штыки ради меньшего, и уж репутации крохоборов или прозвучавших за спиной смешков точно не убоятся, — позволил себе злобно оскалиться далекий потомок Чингисхана. Он хотел прикончить находящееся перед ним жирное ничтожество…Очень хотел! Тем более, для этого и напрягаться бы сильно не пришлось, пусть формально начальник торговой палаты города Иркутска считался равным ему одаренным третьего ранга, но сибирский татарин с европейскими корнями сильно подозревал, что последний раз тот дрался в своей далекой юности, и сейчас мог бы быть отлуплен первым попавшимся ведьмаком с самой капелькой настоящего боевого опыта.А может и тогда будущий чиновник и казнокрад не дрался, а сразу начинал пытаться подлизаться к кому надо. Из-за своей никчемности он, если верить слухам, аж в Иркутске и осел, разбавив собою высланных в Сибирь опальных придворных или представителей более знатных фамилий, замаравшихся в каких-нибудь вонючих грешках. Для более хлебных и перспективных мест требовалось не только умение льстить, врать и громко тосты орать на банкетах, но и способность держать удар, а также готовность бороться за место под солнцем. — А ведь на своем месте ты, Семушка, сидел дольше, чем мы с отцом караваны водили, а грабил отнюдь не нас одних. Ты думаешь, я не найду десяток других не сильно богатых и влиятельных купцов, с которыми случались похожие неурядицы? Да мне свистнуть достаточно — и очередь выстроится! И если челобитных вроде моей будет два десятка, да разом, да с освещением в Московской прессе, а я ради такого не пожалею золота писак нанять…Не договоришься ты с губернатором, хоть все неправедно нажитое добро свое ему отдай. Он тоже хочет тихонько сидеть в кресле своем да править спокойно, долю свою по праву отбирая, а не разгребать за тобой дерьмо!
— Чего ты хочешь, м…милостивый? — Начальнику торговой палаты города Иркутска пришлось очень постараться, чтобы не употребить иное слово, заканчивающееся на: «разь». Не привык он оказываться в такой ситуации, ох как не привык! Однако и сделать теперь ничего не мог. Его знакомые в Москве не рискнули бы выбросить в мусорное ведро бумагу, за судьбой которой почти наверняка бояре будут следить. Зачем им так себя подставлять? Ради чего? Тех подарочков, которые они регулярно получали вместе с отчетами о том, что все хорошо, тихо, мирно и благолепно? Так ведь козе понятно, защита в случае серьезных проблем от такой дружбы будет как снежная крепость в августе-месяце. В воспоминаниях может и будет выситься, а в реальности от неё уже следов не осталось.
— Все очень просто, — Густаву почему-то подумалось, что надо бы проверить себя на способности к магии метаморфизма. Ибо он чувствовал, что улыбается сейчас ну просто точь-в-точь как какая-нибудь акула или хотя бы крокодил. — Раньше ты уделял моим грузам повышенное внимание раза в полтора-два, а теперь будешь уделять пониженное во столько же. До конца дней своих, ну или пока с должности не снимут, смотря какое событие меня раньше порадует… Никакой контрабанды там не будет, можешь на этот счет не переживать, ведь доступ к боярской печати у меня есть, а с ней хоть черта в ступе официально протащить можно. Но вот количество товара указывать будешь меньшее, сколько бы того товара не было. И конечно не всегда с ним буду я, мои люди тоже считаются.
— Да ты ведь теперь за месяц протащишь больше, чем раньше за десятилетие добывал! — Не смог сдержаться начальник торговой палаты города Иркутска. И даже сам он не сумел бы сказать, чего в его голосе больше — зависти к чужим деньгам или страха перед теми, с кем он всегда делился своими побочными заработками, дабы не обращали внимания лишний раз на его работу и жалобы всякой голытьбы. — Вас, Полозьевых, в лучшие-то времена было человек сто пятьдесят, ну пусть триста, если считать всяких слуг и извозчиков…А сейчас у тебя сколько людей⁈ Десять тысяч⁈ Больше⁈ И ведь не ножками своими ногами по Сибири топаете, а на кораблях летаете куда захотите…
— А ты моих людей и корабли не считай, если жить хочешь. Жизнь-то у тебя одна, — с притворным сочувствием посоветовал чиновнику далекий потомок Чингисхана. — И если ты думаешь уйти в отставку, дабы стать мне бесполезным, то её у тебя быстро не станет. А сдохнешь ты по закону или нет, дело десятое. Я не капризный, терпеливый и настойчивый. Привык по следу неделями идти или несколько дней по-настоящему ценного зверя в засаде караулить. Можешь, конечно спрятаться попытаться, в монастырь там уйти, фамилию и внешность сменив…Но — найду. Обязательно найду. Вот кем хочешь и чем полкянуться готов, что найду.