========== Play the kitten ==========
Мам, пап,
Все предупреждали меня об отсутствии сотовой связи в здании, поэтому я решила, что просто буду писать вам бумажные письма, и вот первое из них. Думаю, вы получите его уже вечером. Может, это и глупая затея, учитывая наличие городского телефона в номерах, но мне нравится эта идея. Раз уж я согласилась работать в ретро отеле, то мне хочется попробовать полностью погрузиться в атмосферу того века. К тому же так будет быстрее, я смогу четко формулировать мысли и рассказывать вам о том самом важном, что будет происходить со мной. Конечно же я буду вам звонить, просто не так часто, как вам того бы хотелось (да-да, я помню ваши слова о том, что мне нужно повзрослеть, стать более самостоятельной). Как только обустроюсь, снова напишу.
Люблю вас,
Вайолет.
Сложив исписанный лист трижды, девушка сунула бумажку в заранее приготовленный конверт, лизнула закрывающий клапан и плотно прижала ладошкой к коленке, разглаживая помятый край. От жары подол платья лип к бедрам.
Таксист как раз притормозил у тротуара, шмыгнул носом, утер потный лоб и обернулся на заднее сидение.
- Ну вот, приехали.
Вайолет поджала губы, наклоняясь к окну – конца многоэтажной высотки не было видно с этого ракурса. По ту сторону стекла, казалось, плавился асфальт, и наблюдая за попытками таксиста настроить систему кондиционирования авто, девушка делала частые вдохи, стараясь впитать как можно больше прохладного воздуха прежде, чем желтая дверца распахнется, и в голову ударит нещадный зной июльского полдня.
- Сколько с меня? – обратилась та к водителю, роясь в боковом отсеке почтальонки в поисках купюр.
- Двадцатка, - обронил тот, тыкая в замызганный счетчик, мол гляди, вот тут так и написано.
- Двадцать долларов? – воскликнула та. – Да мы и тридцати миль не проехали!
Мужчина причмокнул, улыбнувшись.
- Пробки. Что поделать?
Нахмурившись, Вайолет нехотя пихнула измятую купюру таксисту, затем схватила конверт с колен, поправила ремень сумки и, дернув за ручку, распахнула дверцу.
Лето в мегаполисе может довести до белого каления, но а уж если это лето в Лос-Анджелесе – задумывайся о покупке домика в Альпах. Воздух сухой и до ужаса грязный. Океанский бриз можно застать лишь у береговой линии, а на солнце так и вообще печет как в жарких курортных странах. Если ты без солнцезащитного крема – спасайся поездом, беги и лучше никогда не возвращайся.
Вайолет ступила на раскаленный тротуар, щурясь на солнце и прикладывая конверт ко лбу, выискивая взглядом таксиста.
- Вот Ваш багаж, мисс, - тот вытащил кожаную дорожную сумку, передавая ее девушке. – Приятного вам отдыха, - коротко кивнув, тот поспешил скрыться в кондиционированном салоне авто: Вайолет лишь успела заметить копну его волос, мелькнувшую в солнечном ослепительном сиянии, и не успела возразить на замечание водителя. Приятного отдыха? Она что же, так похожа на туриста?
Конверт все еще был в ее руках. В толпе снующих туда-сюда жителей Города ангелов Вайолет различала сверкающие белые бочка большого почтового ящика, что пристроился на тротуаре неподалеку. Сделав пару неуклюжих движений в сторону агрегата, девушка замерла, обтекаемая прохожими. На мгновение померкли все звуки Лос-Анджелеса: перестали сигналить автомобили и перестал долбить отбойный молоток на соседней улице, замолчала сирена полицейского авто, притих газетчик, выкрикивавший подробности вчерашней игры, – Вайолет на долю секунды погрузилась в себя, щурясь, глядя на конверт в руке. Что если ее решение было ошибкой? Что если она еще не готова ко взрослой жизни? Вдруг на деле все окажется куда страшнее, чем картинка, что была в ее мыслях, в воображении?
Вайолет обернулась, бросив мимолетный взгляд на серые стены отеля и узкие длинные темные окна.
С другой стороны, что плохого может случиться? При наихудшем раскладе она просто проедет восемнадцать миль обратно, вернется домой и проведет остаток лета в компании домработницы, списка летней русской литературы и вечернего просмотра кино с мороженым. Не так уж и страшно, верно?
Полная решимости и чýдного предчувствия, девушка сунула письмо в щель почтового ящика и, плотнее обхватив ручку дорожной сумки, развернулась на вентиляционной решетке в сторону блестящего бронзового ограждения перед входом здания, белые и красные неоновые буквы на фасаде которого призывно манили надписью «Отель Кортез».
Сразу после стеклянных дверей с позолоченной окантовкой повеяло долгожданной прохладой, и стоило лишь исчезнуть щели в дверной коробке, как город вновь умолк. Словно внешнего мира – мира двадцать первого века - и не существовало, будто машину времени создали уже давно, и Вайолет буквально только что, и сама того не подозревая, ею воспользовалась.
Не требовалось быть архитектором, чтобы с одного лишь взгляда определить ярчайшее воплощение течения, названного не иначе как арт деко. Вайолет с разинутым ртом обвела фантастического размера холл, потерявшись в подсчете метров, составлявших расстояние от пола до потолка. Сияние позолоченных перил, черные лакированные поверхности, насыщенный коралловый – все сводило с ума, оставляя после лишь едва уловимый запах дерева и чьего-то дорого парфюма с нотками водяной лилий. Крупные геометрические узоры, ступенчатость, кривые, ломаные линии, обилие стекла - вот отличительные признаки, присущие арт деко. Все это имело место быть в главном лобби отеля. Из сокрытых где-то под сводом колонн динамиков лилась совсем тихая незамысловатая джазовая мелодия – отличием ее было лишь то, что она не надоедала, как это бывает во множестве других гостиниц. С потолка, окаймленного электрическими элементами, свисали три внушительные «граненые» люстры, напоминая собой застывшие айсберги, подвешенные на крепких цепях. Прямо с пролета лестницы глядела решетчатая конструкция в которой явно проскальзывали черты Котеза – Вайолет мимолетом читала в интернете об этом человеке, в честь которого и был назван отель.
Подобрав свою заблаговременно упавшую челюсть, Вайолет вновь сжала ручку и ремень сумки и двинулась вдоль плюшевых кресел цвета разбавленной водой крови прямиком по направлению к стойке регистрации. Полумрак помещения дарил какую-то неестественную таинственность, рождавшую желание натянуть лишний слой одежды. Какое-то странное напряжение висело в воздухе, опутывало шикарные сверкавшие колонны и чашеобразные светильники на тонких ножках.
Каждый ромб, каждая ломаная линия в дизайне навевала мысли о временах сухого закона, роскошных платьях и ревущем саксофоне. Вайолет лишь гадала, притаился ли за очередным поворотом сам Баз Лурман и стоит ли ожидать появления Гэтсби.
Возле лестницы разносился тонкий запах недавно потушенной сигареты. Широкая регистрационная стойка из черного дуба незаметно пристроилась у левой лестницы, одиноко пустовало место рецепциониста. Кинув дорожную сумку на короткий ворс ковра, Вайолет с опаской хлопнула ладошкой по позолоченному винтажному звонку. Тишина. Лишь продолжала звучать музыка из динамиков. Вайолет сглотнула, оборачиваясь, словно бы за ее спиной мог материализоваться нужный работник отеля. Девушка откашлялась, игнорируя неприятное сосущее чувство под ложечкой, и легко забарабанила ладошками по поверхности, поджимая губы, перевешиваясь через стойку.
- Здесь есть кто-нибу-у-удь? - последнее слово вышло неестественно тихо и словно бы оборвалось, так как заскрипели петли правой двери на стене с отсеками для ключей.
- Есть, и даже больше, чем порой хотелось бы, - ворчаливо отозвалась женщина лет шестидесяти, неспешно переваливаясь в сторону стойки регистрации. Вайолет увлеклась разглядыванием внешности. – Заселяетесь? – с явно читаемым недоумением продолжила та, поправляя большие круглые очки в коричневой тонкой оправе. Женщина с нескрываемой опаской ждала ответа, а Вайолет все продолжала пребывать в неясном даже для самой себя ступоре. Наконец, дар речи вернулся.
- Н-нет, я Вайолет Хармон, я по-поводу работы. Я говорила по телефону с… - девушка запнулась, - … с Рахель… Айгуль… - силилась вспомнить имя та.
- -Айрис, - улыбнувшись, закончила за ней женщина. Это облегчение сейчас явно читалось на ее лице? – Ты говорила со мной, я Айрис - продолжила еле заметно улыбаться та. – Честно признаться, во время разговора по голосу я подумала, что тебе лет двенадцать, - женщина поправила края своего пиджака, словно делая паузу, - но и вживую ты выглядишь совсем юной.