Встал в пробку на подъезде к зданию бизнес-центра и забарабанил по рулю. Нервировала мысль о неминуемом опоздании, а еще больше раздражала необходимость оставаться наедине с собственными мыслями.
Кира не выходила со мной на связь с того дня: не звонила, не отвечала на мои бесчисленные звонки и сообщения, не появлялась в привычное время в привычных местах, не выходила из дома – родители постоянно отвечали, что ее нет. Все, что я получил от нее в один из дней в мессенджере: "Прости, Макар. Ты мне наскучил. У нас ничего не выйдет. Не хочу сопливых сцен, так что перестань названивать мне". Поначалу откровенно говоря опешил от такого тона. Я так обрадовался, что она наконец мне ответила (чуть лужу не налил), а раскрыв и прочитав, не поверил глазам (вот оно, Мак, это тебе за тонны небрежных расставаний; говну в небесной канцелярии тоже ведется счет, а когда хранить уже негде, тебе воздастся сверху). Но потом все же включил голову и смекнул, что это сообщение – фикция, чтобы отвести глаза от резкого разрыва счастливой пары. Меня поразило, с какой стойкостью эта сильная девушка защищает меня, забирая весь удар на себя. Я восхищался ей.
Себя же презирал настолько, что не мог найти в своем словаре подходящих ругательств (мог и находил, но палец сотрешь, пока напишешь). Даже не получалось по-человечески горевать или злиться. Выполнял свои повседневные обязанности, словно тот самый чертов киборг. Завтракал по утрам, ездил на новую работу, ходил в спортзал и встречался с друзьями, которые недоумевали, почему Кира не приходит и не отвечает им (я лишь разводил руками, скрывая правду). Мне казалось, если остановлюсь – выйду из окна, а это последнее, чего мне хотелось, ведь моя смерть никому не поможет.
Так что внутренний бунт ограничился бутылкой самой поганой водки в тот вторник, когда расставшись утром с Кирой, я отработал день и вернулся в опустевший дом. Под руку попалась сначала одна ее забытая вещь, потом вторая… Меня коротнуло и понесло в ближайший магазин. Через десять минут я методично по глотку опустошал бутылку и бережно складывал ее вещи в чемодан, не жалея все остальное. Наутро обнаружил себя на полу в ужасном состоянии и жутком беспорядке. Лишь чемодан, аккуратно выставленный у стенки в коридоре, напоминал о том, что во мне еще остались крупицы сознания.
Хватит это перемалывать. Припарковал машину и двинулся в сторону здания со стеклянными фасадами. Внутри меня ждал частный юрист, который обслуживал самых влиятельных персон по самым различным делам: от повседневных проблем в бизнесе и личной жизни до уголовки.
– Здравствуйте, Макар.
Мужчина около сорока лет встал из-за стола и пожал мне руку. Выглядел он безупречно, как и подобало адвокату его уровня.
– Рад знакомству, Алексей.
– Максим говорил, что вы здесь по делу Киры и готовы рассказать подробности, которые помогут нам.
– Да, но сначала я хотел бы знать, что известно следствию на данный момент.
– Макар, я не могу раскрывать эту информацию третьим лицам, – на лице мелькнула учитывая белоснежная улыбка.
– Хорошо. А перспективами по делу Киры допустимо делиться с ее родными и близкими?
– Понимаю ваше беспокойство. Кира рассказала, что вы расстались и что она не хочет общаться. Дело под контролем, но все же помощь нам не помешает. Так что вы хотели сообщить?
– Вы не поняли, Алексей, – я оперся ладонями о широкий стол адвоката и слегка склонился к нему. – Но я вам подскажу. Кира не хочет сотрудничать со следствием и раскрывать личность водителя, верно?
– Вы правы. Предлагаете мне сложить два плюс два? – бровь взметнулась, он был слегка удивлен.
– Сложите. И прежде, чем я начну говорить, скажите мне предельно ясно, какие у нее шансы сейчас.
– Хорошо. Состав преступления зыбкий. Кира не может являться угонщицей напрямую, так как она не сидела за рулем. Есть только косвенные улики и никаких зацепок по водителю. Родители девушки вообще не в курсе, что она убежала в ту ночь из дома. Не ясно, как он с ней связался, его не видно ни на одной из камер по маршруту машины, его отпечатков нет в базах данных. Учитывая, что девушка не идет на контакт и не сообщает личность водителя ни следствию, ни мне, решение будет зависеть от агрессивности обвинения.
– Какие варианты?
– Вряд ли ее оправдают. Полагаю от условного срока, в лучшем случае, до реального за соучастие в угоне и препятствие следствию. Если бы девушка согласилась раскрыть водителя, я бы поборолся за ее невиновность. А так… у меня связаны руки.
Все это время я стоял у стола, а сейчас опустился на диван и уронил голову в ладони.
– Она невиновна, – проговорил, не глядя на Алексея.