Удивление и шок сменяет злость. Она клокочет в районе легких, вынуждая их вот-вот закипеть. Воздух здесь раскаленный, совсем не дает желаемого облегчения, но я продолжаю нестись вперед.
– Кира, постой! – слышно громче.
Я уже различаю звуки гулкого дыхания за спиной. Спешные удары ног по земле звучат в противофазе с моими. Чувствую себя загнанным кроликом, которого преследует хищник. Ты все думаешь о нем, боязливо обходя стороной, прикидывая собственные шансы на спасение. Но в момент, когда застигнута врасплох его быстрой реакцией, сразу отдаешь себе отчет в том, что погоня заранее проиграна, хотя продолжаешь молотить лапками из последних сил.
Он касается меня на бегу за предплечье, но не может ухватить. Боится толкнуть, опрокинуть.
– Пожалуйста, остановись! – кричит со сбившимся дыханием. – Нам нужно поговорить, черт возьми!
От его касания все тело пронзает немыслимый заряд энергии. Если бы я сейчас не боролась с нехваткой кислорода, я бы, возможно, задумалась о том, почему прикосновения некоторых особенных людей вызывают такую немедленную химическую реакцию, но мне не до этого. Я ускоряю шаг на выдохе, делая размашистые прыжки. Не кролик, теперь я газель. Ноги уже летят вперед меня – я вот-вот упаду. А позади несется разъяренный гепард, и его рычание отдается ругательствами в мой адрес на человеческом языке.
Мне страшно. Я буду настигнута, потому что больше не могу бежать, мне нечем дышать. Я резко останавливаюсь и гляжу, как на руках бледнеет загорелая кожа – уже поздно, я задыхаюсь. Чувствую сзади толчок: это Мак налетает на меня, не успев затормозить. Мы оба падаем на землю и все меркнет.
***
– Аа-а-ы-х-х! – глубокий вдох.
Глаза выхватывают яркий свет, болезненно щурясь, картинка смазанная.
– Вот так… Дыши… Давай, милая.
Я повинуюсь голосу, к боевым приказам которого так привыкла. Делаю новый вдох, плавный выдох. Пока не понимаю, вернулась ли ко мне способность дышать, но уже ощущаю его запах, такой любимый, на этот раз смешанный с терпкими нотами машинного масла.
Сильные руки помогают мне сесть. Кладут мои ледяные ладони на свой горячий торс. Накрывают сверху, согревают, концентрируя ощущения в одной точке. Замечаю легкое мерцание у левой руки – наши кольца поменяли цвет от соприкосновения. При ярком свете дня это ничтожное изменение, но мне достаточно, чтобы отогреть заледеневшее вместе с ладонями сердце. Снова перехватывает дыхание, но уже от другого чувства.
– Еще дыши! – опять приказ.
Я дышу и прислушиваюсь к ощущениям дальше. Слегка проясняется. Нахожу себя сидящей на коленях у Макара, лицом к нему. Парень уселся задницей на землю и держит меня, прижимает мои руки к себе, разглядывает. И снова это чувство: мир за периметром нашей гравитации перестал существовать.
– У тебя слезы, – говорю хрипло, заметив блики света на чумазых щеках.
– А у тебя губы синие, как у мертвеца. Боги, Кира, я думал, что потерял тебя… – говорит с недоумением, хмурится.
– Замерзнуть в полуденной пустыне, – улыбаюсь болезненно. – Смерть, достойная премии Дарвина, не находишь?
– Я бы поржал вместе с тобой, если б ты не вынудила меня рыдать, как девчонку, – улыбается в ответ.
Мак отпускает мои руки, слегка притягивает за талию. Я тянусь к его щекам, кладу свои кисти на его шею и фиксирую большие пальцы на скулах. Держу крепко, начинаю смахивать влагу с его лица губами. Сопротивляться невозможно. Снова никаких злости, предвзятости, негодования – все это осталось за гранью поля из нашей плазмы. Она мерцает и переливается, нагревается, отдаваясь явлениями во всем теле: метеоритным поясом мурашек по спине, невесомостью на кончиках пальцев, вспышками туманности в голове и рождением раскаленной звезды в районе живота. Ловлю себя на мысли, что считываю Макара, думаю, как он и одновременно с ним.
Парень находит мои губы своими, я растворяюсь в нашей космической аномалии. Он резко отрывается и смотрит на меня, слушает, как я часто, но ровно дышу, а затем с новой силой впивается в меня, прижимает мой затылок. Я закрываю глаза. Провожаю чувствительной кожей его прикосновения, слежу за ними, чтобы ничего не пропустить.
Любимый торопится. В один момент он сжимает меня в объятиях так сильно, что я выдаю порывистый выдох вперемешку со стоном. Он вновь отрывается, проверяет, все ли в порядке, а я улыбаюсь и тянусь к пуговицам на его джинсах – намек яснее некуда.
Я хочу с ним слиться, ворваться и раствориться внутри навсегда. Долго ждать не приходится. Тут же получаю его, он протяжно стонет, но мне мало. Мне всегда его мало. Это чувство не поддается логическим доводам, законам физики, оно необъяснимо, как возникновение жизни. Я прижимаюсь и замираю, трепещу снаружи и внутри. Плачу от избытка эмоций. Мак целует везде, куда дотягивается, шепчет ласковые слова мне на ухо. Я не разбираю, о чем, но его голос успокаивает.