Итак, особых козырей у Блайта нет. Только те секреты Империи, которые пока что представляют интерес для арГеммита.
Нет, Ангер на подобную сделку не пойдёт.
Если Его Величество прав — а Императору следовало отдать должное, он слишком часто бывает прав — то что-то важное у Блайта имеется. Знать бы, что именно. Если же предположения о контактах Блайта с Орденом ошибочны, то Дилана может сидеть здесь хоть до посинения.
Она снова коснулась пера… написать донесение Его Величеству, попытаться убедить его в бесперспективности порученного ей дела? Только вот не любит Император подобных писем, очень не любит. И потом, кто может знать истинные мотивы Унгарта? С него станется отправить Дилану в Торнгарт лишь затем, чтобы убрать её из Империи. Там сейчас неспокойно — Тайная Стража вылавливает заговорщиков, под горячую руку наверняка попадают и те, кто не имел к генералу Седрумму и малейшего отношения. Это ж так просто — под шумок свести личные счёты… ну а если преступник продемонстрировал неповиновение, оказал сопротивление — ещё лучше. Мертвые не дают показаний. Большая часть того, что Дилана пыталась втолковать генералу, вполне соответствовала действительности, Гурану не нужна смута. Но это не означало, что Император кому-либо что-либо простил. Показательных казней на Площади Правосудия не будет… просто несколько десятков или сотен человек исчезнут без следа.
Как бы там ни было, стоит попробовать… только выбрать слова помягче. Не указать случайно Унгарту на ошибку, не подчеркнуть ненароком свою некомпетентность. Письмо должно быть наполнено размышлениями, намёками, предположениями — а выводы пусть делает Император. В конце концов, Дилана знала властителя много лет, следовательно, сумеет подобрать нужные аргументы.
Она решительно взяла перо, пододвинула к себе лист бумаги…
В дверь осторожно постучали.
— Госпожа, поступило очередное донесение.
— Давай, — буркнула она, испытывая странное облегчение от того, что сочинение письма Его Величеству можно на время отложить.
— Наблюдатель просит разрешения доложить лично.
Дилана чуть заметно приподняла бровь. Забавно… люди, отданные в её распоряжение, достаточно хорошо знали, с кем имеют дело. Пока что лишь один вызвал у неё всплеск раздражения — труп потом убрали, зато остальные изо всех сил старались не встречаться с посланницей Императора даже взглядами. Если кто-то из слуг переборол страх, значит, выяснил нечто важное и рассчитывает на награду. Что ж, посмотрим…
В комнату проскользнул невысокий неприметный человечек, судя по одежде — торговец выпечкой в разнос. Большая часть так называемых «доверенных лиц» как раз и состояла из такой вот швали… но, как показывала практика, именно уличные торговцы умудрялись услышать и увидеть больше, чем какой-нибудь купец или благородный господин. К тому же человек с лотком булок не вызывает особых подозрений, пусть и толчётся целый день неподалёку от резиденции Вершителя.
— Докладывай, — коротко приказала Дилана.
Человечек склонился в угодливом поклоне.
— По вашему… эта… приказу, сиятельная, я сёдня… ну, за домом следил…
— Прекрати заикаться.
— Эта… гостей у арГеммита почитай что и не было… только днём баба пришла, из благородных…
— Кто такая? Проследил за ней?
— Дык, сиятельная… бабу это тут, звиняйте, каженная собака знаеть. Леди Рейвен зовут… дочка старого лорда. У ней дом на улице Святой Иланы.
Где располагалась столичная резиденция Рейвенов, Дилана знала прекрасно — доводилось почтить старый дом своим визитом… правда, покидать негостеприимное здание пришлось в некоторой спешке.
— Дальше.
— Ну дык… как приказали… я эта… за ней пошёл. Аккурат у ворот и пристроился, весь двор… эта… как на ладони. Ну, леди эта зашла, а из дома ей навстречу мужик вышел… кажись, из благородных, с мечом и, эта, в плаще. Я так и вспомнил, что вы, сиятельная, приказывали… тот мужик эта… ну, похожий, как вы говорили… длинный и чернявый, и на роже шрам.
Дилана скрипнула зубами, с явной натугой вычленяя из сбивчивой речи шпиона нужную информацию. И то, что получалось в сухом остатке, ей не слишком-то нравилось. Стало быть, Блайт в городе. И, хуже того, уже снюхался с этой орденской сукой. Хотелось бы знать, почему Консул обратился именно к Таше? Может, обвинение в измене Империи имело под собой некоторые основания, и Блайт в самом деле тогда отпустил пленницу не только из тактических соображений, но и строя далеко идущие планы?