Эддисон
Прогуливаясь по тротуару, я ощущаю легкую прохладу в воздухе. В одной руке кофе, а в другой — наполовину съеденный пончик. Я выбежала из дома на десять минут позже, чем планировала, и мне нужно было быстро перекусить по пути. Какой бы милой ни была малышка Айла, в некоторые дни она может быть настоящим монстром. Сегодня как раз один из таких дней. С самого утра все выводило ее из себя. Она хотела сама выбрать себе одежду, а на завтрак у нас не было тех хлопьев, которые она хотела. А потом она ударилась пальцем ноги о кухонный стол. Это было нечто.
— Кажется, я не видела тебя целую тысячу лет, — жалуется Тесса, отпивая кофе. — Что нового, мамочка?
Мы продолжаем идти по парку в центре кампуса. Обе тратим время впустую, пока не начнется следующее занятие.
— Ничего особенного, — улыбаюсь я. — Айла начала заниматься балетом, и это чертовски мило. У нее есть маленький купальник, и про крошечные балетные тапочки я вообще молчу, — я вздыхаю.
— Она почти идеальна, не так ли? — говорит Тесса. — Она самая лучшая.
— Как ей в Джорджии? — она смотрит на меня, приподняв брови. — И как тебе здесь?
— Думаю, ей нравится. По крайней мере, в большинстве дней. Но вот сегодня она просто... трехлетка, — я выдыхаю. — Но, помимо периодически случающихся тяжелых дней, кажется, она осваивается. Скучает по моим бабушкам, дедушкам, тетям, дядям и двоюродным братьям и сестрам. Как и я. Но в целом в этой местности есть больше возможностей для детей. И к тому же, когда она станет достаточно взрослой, чтобы лучше понимать вещи, мне не придется беспокоиться о том, что она столкнется здесь с Ником, — я съеживаюсь. — Это было бы ужасно — если бы она когда-нибудь узнала, что это ее отец, но он решил держаться подальше.
— Он трус, — резко говорит она. — Всегда им был и будет. Ты для нее больше, чем родитель, Эдди. Обещаю.
Она берет меня за руку и быстро ее сжимает, зная, что что-то большее заставит чувствовать себя некомфортно. Помимо Айлы, я не из тех людей, которые любят телесные контакты.
Отпустив мою руку, она выпрямляется.
— Ее любят. О ней заботятся. Вот что важно.
Я делаю глубокий вдох и выдыхаю.
— Спасибо, Тесс. Иногда мне трудно это помнить. Иногда я могу думать только о том, как сильно ей будет больно, когда она станет старше и у нее не будет обоих родителей. А что, если она подумает, что это ее вина, что он не остался? Я хотела бы оградить ее от этой боли. Но ей всего три года, и она уже бесчисленное количество раз спрашивала, почему у нее нет папы, как у других детей. Она еще слишком маленькая, чтобы по-настоящему все понять, но я знаю, что когда она оглядывается вокруг, то складывает все факты воедино.
Я сглатываю ком, вспоминая ее урок балета. Я видела, как ее милые голубые глазки бегали по комнате, пока несколько отцов помогали своим дочерям надеть обувь. Один поднял свою дочь и закружил ее. Она смотрела на это с удивлением. И, вероятно, в тысячный раз я почувствовала то, что чувствовала часто. Что меня недостаточно. Что меня никогда не будет достаточно. Но взяла себя в руки, подхватила ее на руки, поцеловала в щеку и отвлекла, заставив хихикать.
— Ник так и не пытался войти в ее жизнь? — она выглядит сердитой. — Или его семья?
— Ты же знаешь, Пеллетье заботятся только о своей репутации. Как думаешь, хотят ли они рисковать тем, что мир узнает, что их идеальный сын заделал ребенка в старшей школе? Или что эта самая девушка не совсем соответствовала тому, чего они от него ожидали? — я качаю головой. — Они никогда не признают существования Айлы. Но знаешь что? Это их потеря. Она удивительная. Она умная и смешная, — я допиваю последние капли кофе, прежде чем бросить пустой стаканчик в урну. — Что касается Ника, то нет. В тот день, когда я сказала, что беременна, а он ответил, что это не его ребенок, мы последний раз так много общались об Айле.
Я вспоминаю, как звонила ему из больницы после ее рождения, чтобы дать последний шанс, и обнаружила, что он заблокировал мой номер. А когда этого было недостаточно для моего тупого мозга, однажды ночью я оставила Айлу с мамой и папой и поехала к его дому. Я хотела, чтобы он и его семья точно знали о ее существовании. Прежде чем будет нанесено слишком много ущерба и мы никогда не сможем все исправить. Очевидно, это была ошибка, появиться там. Ник сказал, что не хочет иметь ничего общего со мной или ребенком, и отказался быть указанным в качестве отца в свидетельстве о рождении. С того момента я поняла, что он никогда не будет присутствовать в ее жизни.
— Придурок, — Тесса перестает идти и смотрит на меня. — Все они. Моя память мутная относительно того, как все происходило, но разве они не пытались выгнать тебя из города сразу после того, как Айла родилась?
Я киваю.
— О да, в истинном стиле Пеллетье, предложили деньги, чтобы мы уехали из города и никогда не оглядывались назад. Они не хотели, чтобы Айла росла в городе, где отец Ника был мэром, — я пожимаю плечами. — Очевидно, мы никогда бы не взяли ни цента из их грязных денег. И, честно говоря, Тесс, у нас и не было намерения уезжать. Но после того, как я примерно полдюжины раз видела, как они проходят мимо в городе, когда толкала их собственную чертову кровь в коляске, я была готова свалить из этого места. А потом папе предложили работу здесь, и, полагаю, это в конечном итоге сработало.
Я улыбаюсь воспоминаниям. Это казалось знаком свыше, что пора двигаться дальше. Не только для себя, но и для дочери.
— Сработало, — она выдыхает, как будто готовится что-то сказать, а потом снова начинает идти. — Но теперь ей три года, и ты ни с кем не встречалась с тех пор, как рассталась с этим мерзавцем. Кроме того, что у тебя был секс с Кэмом Харди, личная жизнь скучна как мои занятия по математике, — она толкает меня локтем и усмехается. — Но я рада, что Кэм вычистил все паутины, которые росли внутри твоей вагины.
Я шлепаю ее.
— У меня нет паутины.
Она внезапно выглядит нервной.
— Итак, я как бы забыла тебе сказать. В ночь Хэллоуина он был на той же вечеринке, что и я. Так или иначе… спрашивал о тебе.
— В смысле спрашивал обо мне?
— Ну, во-первых, он знает, что у тебя есть дочь. И самая безумная часть? Даже не казался смущенным. Не то чтобы должен был. Просто… ты же знаешь, как к такому относятся парни в университете.
— Правда? — шепчу я, прежде чем осмотреться, убедившись, что никто не приближается. — Если я тебе кое-что скажу, не будешь смотреть на меня как на грязную, мерзкую, похотливую шлюху?
— Ничего не обещаю, — она пожимает плечами. — Но расскажи, сестричка.
Я чувствую, как начинают гореть мои щеки.
— Я как бы переспала с ним… снова.
— Что?! — она кладет руки мне на плечи. — Когда? Где?
Я съеживаюсь, глядя на землю.
— В раздевалке в тренажерном центре, — я кусаю губу. — Как уже сказала, не суди меня. Это просто как-то случилось.
Она подпрыгивает от волнения.
— Эддисон ЛаКонте. Ты непослушная, грязная девчонка! О, боже мой, — ее выражение лица становится серьезным, и она постукивает пальцем по подбородку. — На самом деле, мне как бы нравится это. Типа… я полностью за, — она поднимает бровь. — Ты собираешься сделать это снова? Я бы так и сделала, если бы была тобой. Он восхитителен.