— Ничего страшного. Я все равно не засну, зная, что у нее такая температура, — зеваю я. — Ты ложись. Я послежу.
Мама слишком устала, чтобы спорить: кивнула и сказала:
— Разбуди меня, если ей станет хуже. Или если тебе самой. Слышишь, дочка?
— Хорошо, — говорю я, несколько раз кашлянув. — Люблю тебя.
От таких ночей я действительно понимаю, что означает «находиться в гуще событий» с маленьким ребенком. Это так выматывает. И даже если днем кажется, что все в порядке, приходит вечер, температура подскакивает и — бац! — впереди ожидает самая долгая ночь в жизни. Но как бы ни уставал, ты преодолеваешь все трудности. Ведь этот хрупкий человечек зависим от тебя.
Мама заставила папу снять комнату в мотеле. Он был зол. Не хотел оставлять семью, но мама не принимала никаких возражений. И аргумент был веский: если папа заболеет, ей придется возиться еще с одним человеком. Так что в конце концов он уступил и пошел в мотель. И как раз тогда, когда она заявила, что забронировала номер без возможности возврата денег.
На экране телефона выскакивает имя Кэма, и я не могу сдержать улыбку, хоть мне и очень паршиво.
— Алло? — отвечаю я таким голосом, словно смесь девяностолетней курильщицы и ребенка в домашних берушах.
— Ну-ну. Сигареты притуши, — смеется он. — Серьезно, детка, ты звучишь неважно.
Я запрокидываю голову назад.
— Я знаю! Почувствуй себя на моем месте.
— Я знаю, как тебе помочь.
— Сексуальная шутка в такое время? Прямо сейчас? — стону я.
— Хей, кто не рискует, тот не пьет шампанское, — говорит он. — Открой дверь.
— Ч…что? — я впадаю в панику, понимая, как ужасно выгляжу. — Ты здесь? То есть здесь-здесь?
— Ага, — уверенно говорит он. — А если ты переживаешь, как выглядишь, не волнуйся. Ты в любом случае самая горячая мамочка, какую я только видел.
Обмотав себя халатом, я иду к двери и медленно открываю ее.
— Даже не вздумай смеяться, — хриплю я.
Обернув меня с ног до головы внимательным взглядом, он пожимает плечами.
— Так бы тебя и…
Я начинаю смеяться, но получается только какой-то лающий звук, и Кэм хмурится.
— Боже, Эддисон, — говорит он, отодвигая меня в сторону и входя в дом с охапкой вещей. — Тебя надо к доктору везти.
— Ни за что, — говорю я, следуя за ним на кухню. — Со мной все нормально. Я больше волнуюсь за Айлу.
Его взгляд встречается с моим.
— Так сильно болеет? — Кэм осматривается. — Где она?
— У меня в комнате, — я замечаю два больших стакана холодного кофе, которые он ставит в холодильник, и улыбаюсь. — Кофе?
— Тебе и маме, — он ставит на пол пакет из коричневой бумаги, который держал в руке, и направляется к моей комнате.
Пастилки от кашля, лекарства от простуды и гриппа, соленые крендельки, фруктовое мороженое, суп, спортивный напиток, и я чуть не умерла, увидев альбом с диснеевскими принцессами и новую коробку карандашей для Айлы.
Убрав все на свои места, я иду в комнату и вижу Кэма, лежащего на боку с Айлой, свернувшейся калачиком. Он держит термометр над ее головой, ожидая, пока тот запищит.
— Тридцать девять, — шепчет он. — Разве это не высокая температура?
— Блин, снова повышается, — я вытираю глаза.
Ни одна мама не хочет видеть своего ребенка больным, даже если это всего лишь грипп. Сколько бы раз ни сталкивалась с этой ерундой, всегда страшно.
— Стоит отвезти ее к врачу? — спрашивает он, внимательно глядя на Айлу и поглаживая ее волосы. — Я ничего не знаю о болезнях, но могу сказать, что уже это ненавижу.
— На самом деле, врачи ничего не смогут сделать, — вру я, лежа с другой стороны от Айлы. — Чувствую себя беспомощной.
Щечки Айлы покраснели, и она дышит быстрее обычного. Внезапно дочь начинает кашлять и хрипеть во сне, и я уже знаю, что произойдет дальше.
Когда поднимаю Айлу на руки, ее рвет.
— Тише, все в порядке, — я поглаживаю ее спину, пока та плачет.
— Когда она начинает кашлять во сне настолько сильно, это вызывает рвоту, — объясняю я. — Мне так ее жаль. Малышке нужно отдохнуть, а сделать это тяжело.
Он бледнеет, глядя на нее.
— Я не хочу давить, Эдди, но ты уверена, что не стоит отвезти ее куда-то?
— Если температура поднимется, я это сделаю, — говорю ему. — Айла снова уснула. Я сменю ей одежду, — я смотрю на себя, хмурясь. — И себе тоже.
Снимая халат и бросая его в корзину, я благодарна, что он был. Защитил от этой гадкой рвоты.
Заходя в комнату Айлы, я беру свежую пижаму и возвращаюсь, чтобы переодеть ее.
К счастью, она не просыпается, пока я снимаю грязную одежду. Айле становится холодно. И когда заканчиваю одевать ее, укрываю обратно одеялом и продолжаю следить за температурой.