Так много ужасных вещей, обо всех из которых рассказали, пока они ехали сюда.
Миссис Харди прижимается ко мне, уткнувшись лицом в плечо.
— Боже… пусть с моим мальчиком все будет хорошо. Пожалуйста.
Я плачу вместе с ней, чувствуя, как сжимается грудь.
Это моя вина. Он побежал в магазин ради меня и Айлы.
— Простите, — говорю я, и голос едва слышен. — Мне так, так жаль.
— За что, детка? — она отстраняется, обхватив мое лицо ладонями. — Это не твоя вина. Мой сын поступил правильно. Возможно, глупо. Но сделал то, что считал нужным, — она грустно улыбается. — Мой сын наконец знает, что значит любить кого-то всем сердцем. Я могу поблагодарить за это вас двоих, — она смотрит на Айлу. — Кэм души в тебе не чает, маленькая леди.
Айла крепче обнимает меня, ничего не говоря. Она совсем на себя не похожа. Этим днем ей пришлось пережить больше, чем кому-либо за всю жизнь.
— Извините, — шепчу я. — Трудный день.
Она похлопывает Айлу по спине и прижимается к мужу. А в течение следующих трех часов… мы ждем. Надеясь и молясь, чтобы Кэм выкарабкался. Мысль о том, что можем его потерять, невыносима. Поэтому я собираюсь притворяться, что это невозможно. Потому что, по правде говоря, не думаю, что переживу его гибель.
Я отпиваю кофе, который принесла Тесса, или пытаюсь это сделать, но когда она протягивает бублик, желудок сводит от боли.
Я качаю головой.
— Не могу.
Взгляд прикован к Айле, которая играет с игрушками, принесенные Тессой из моего дома. Мила и Бо сидят на полу, притворяясь, что заставляют игрушки разговаривать друг с другом.
Наконец, после того как часами была заложницей и почти не разговаривала, она начала приходить в себя. Хотя улыбка не такая широкая и яркая, как обычно, я просто благодарна, что Тесс удалось заставить ее съесть часть пончика и выпить немного воды.
— Я могу отвезти Айлу домой, чтобы она могла отдохнуть, — говорит Тесса, кладя руку на мою. — Ей может быть полезно выйти отсюда.
— Я не могу, — шепчу я. — Я слишком боюсь, что если не буду рядом, может случиться что-нибудь плохое, — я чувствую дрожь, когда глаза наполняются слезами, затуманивая зрение. — Я… я не могу.
Прижимая к себе, Тесса прикладывает свой лоб к моему.
— Эдди, она в безопасности. Ты в безопасности. Я обещаю, — она крепче сжимает меня. — Все в порядке. Айла в безопасности.
Мы остаемся так на некоторое время, пока я не беру себя в руки.
Медленно отпуская меня, она вытирает глаза.
— Я рядом. Хорошо?
— Я знаю. Люблю тебя, — шепчу я, глядя на часы. — Прошло уже больше суток с операции. Когда же он проснется?
Больница ограничила посещение палаты только членами семьи. Они пытались добиться для меня разрешения, но получили отказ, мол, чем меньше людей будет входить и выходить, тем лучше. У него все еще стоит дыхательная трубка. И до тех пор, пока не придет в сознание и не докажет, что может дышать без нее, он останется интубированным. Когда Кэм проснется, врачи предупредили, что он будет бороться с интубацией.
— Он проснется, — она прижимает мою голову к своему плечу. — Я знаю это.
Когда Кэм проснется, я скажу, что мне жаль, и буду умолять о прощении.
Иногда нужно почти потерять кого-то — как будто… действительно потерять — чтобы понять, что прошел бы через огонь и воды, пытаясь сохранить его рядом.
Я готова пройти через это ради Кэма.
Кэм
Черт, у меня болит горло. А что, черт возьми, во рту?
Я давлюсь, усиливая боль. А когда, наконец, открываю глаза, чертовски паникую. Родители встают со стульев и бегут ко мне. Не могу точно разобрать, что они говорят, но, кажется, просят успокоиться. Только я не могу.
Я продолжаю давиться, понимая, что в горле настоящая трубка.
— Нам нужна помощь! — кричит отец в коридор. — Я СКАЗАЛ, НАМ НУЖНА ЧЕРТОВА ПОМОЩЬ! — кричит он еще громче, пока мама пытается успокоить меня.
Люди в халатах вбегают в палату, и хотя я хочу знать, что они говорят, не могу. Все, что я слышу, это чертов звон и кучу приглушенных голосов.
Мама исчезает, выбегая из палаты, пока я хватаюсь за трубку в попытках встащить.
— Кэм, остановись… пожалуйста, остановись, — говорит Эддисон, подходя ко мне и хватая за руку.
Мама подходит к ней.
Значит, вот куда она ходила.
Ноздри раздуваются, когда я снова давлюсь, но пытаюсь сосредоточиться на глазах Эддисон.
— Пожалуйста, успокойся, — повторяет она. — Врачи вытащат ее. Я хочу, чтобы ты просто расслабился. Знаю, что это сложно, детка. Но, пожалуйста, — ее глаза наполняются слезами, когда моя грудь вздымается. — Пожалуйста… ради меня и Айлы, позволь вытащить ее.