«Тридцать храбрых молодцев, — думала Светлана, — соль земли Русской! Известно, что Буслаев отправился в Иерусалим…»
«…Идти мне, Василью, в Ерусалим-град
Со всею дружиной хороброю,
Мне-ка Господу помолитися,
Во Ердане — реке искупатися…»
Додонова, наконец, заснула. И снился ей странный сон. А может, это был не сон, а подлинная история гибели русского витязя Василия Буслаева?
Глава шестая. Заговорщики
В то раннее утро конца апреля Евгений Дмитриев — правая рука Василия Буслаева, стоял на берегу озера Ильмень, погруженный в свои тяжелые думы. А все вокруг дышало весенней свежестью. Воздух был настолько чист, настолько пьян, что хотелось вдохнуть его как можно больше, а потом, захмелев, упасть в совсем юную зеленую траву, на которой, точно хрусталики, блестят первые капли росы, уткнуться в нее лицом, как в локоны русской красавицы.
И уснуть под пение птиц, позабыв о суете и житейских невзгодах.
Все здесь шептало: закрой глаза, Евгений, унесись в мир Прекрасного, насладись чарующей музыкой Волшебницы Природы. Евгений — ты так молод, всего двадцать три года, ты — красив, силен, знатен, богат. Лучшие девушки Новгорода грезят о тебе! Что еще надо в этой жизни? Евгений, ну не хмурь черные брови, пусть морщина не пересекает твой лоб, а в глазах не будет грусти. Закрой их, Витязь, закрой!
И он послушал, закрыл. И сразу почувствовал Обман… Великий Обман Красоты. Ведь стоит открыть глаза — и все меняется. Серебряные капли росы краснеют, превращаясь в кровь. Возникают целые кровавые ручьи, которые стекают в озеро Ильмень, отчего вода в нем также краснеет, краснеет; со стороны озера слышатся плач и стоны!
ПЛАЧ И СТОНЫ!
Но слышит их только Евгений.
«Знаешь ли ты, дружинник Василия Буслаева, чей это плач, чьи стоны?»
— Да, — шепчет он неведомому собеседнику, — это горе моей Русской Земли! Это молодые и старые, здоровые и больные, это матери, вдовы, малые ребятишки. Они не просят помощи, они ее ТРЕБУЮТ!
«Вся Русь в огне, изнывает под игом монгольских орд! Разрушение и смерть пришли в каждый дом! Раздробленные, покоренные врагами княжества являются только призраками прежней Великой Державы. А что сделал ты, живущий в вольности и богатстве, чтобы облегчить людские страдания?»
— Да! Да! Я не сделал ничего.
«Но ведь кто-то должен СДЕЛАТЬ!»
Загрохотал гром. Дмитриев воспринял это знак судьбы. «А почему в самом деле не я?»
Шаги… Кто-то шел сюда, слегка припадая на ногу. Дмитриев внутренне напрягся. Человек, которого он ждет, пришел. Надо решаться! Но как же труден первый шаг! Господи, как труден!
— Привет, Евгений, — сказал маленький круглолицый Потаня, один из дружинников Василия Буслаева.
Дмитриев дружески приветствовал его, но от этого суровый взгляд Потани не стал мягче.
— Зачем позвал меня?
— Смотри, какая здесь красота! Что может быть лучше ранней весны. Чу!.. Как щебечут птицы. Вот уж поистине небесные создания.
— Здесь хорошо, — согласился Потаня. — Но ведь ты не за этим хотел видеть меня.
— Ты и правда собираешься уйти из дружины?
— Да! — резко бросил Потаня. — Обид я никому не прощаю.
— Нехорошо Василий с тобой обошелся…
…Речь шла о веселой пирушке в доме Буслаева несколько дней назад. Василий под хмельком назвал Потаню хромым бесенком, а потом дал такого пинка под зад, что бедный дружинник кубарем с лестницы слетел. Такой уж характер у Буслаева…
— …хотя ведь начала вашей с ним ссоры я не видел.
Дмитриев лукавил. Кто посмеет затеять ссору с Буслаевым!
— Так вот в чем дело, — усмехнулся Потаня, — самому Василию неудобно просить меня остаться, и он приказал это сделать тебе.
Слово «приказал» резануло слух Евгения. Но против правды не пойдешь. Буслаев — атаман; он — первый. А Дмитриев только второй.
— Мне никто ничего не приказывал, — голос Евгения звучал сухо и даже немного враждебно. Он понимал, что с Потаней сейчас нужно вести себя мягко. Однако справиться с собой не мог. «Сегодня мне приказывают! Но завтра…», — Буслаев здесь вообще не при чем. Позвал я тебя по собственному желанию. Пойдем.
— Куда? — подозрительно спросил Потаня.
— Берег большой, — усмехнулся Дмитриев.
Он не спешил, говорил о разных пустяках. Хромой Потаня продолжал с недоверием смотреть на собеседника. Нельзя сказать, чтобы ему нравился Евгений. Мальчишка, — а уже правая рука атамана. К тому же, единственный, с кем Василий разговаривает на равных.
Ветер развевал по плечам Евгения его длинные волосы цвета спелой пшеницы. Ноздри резко выступающего прямого носа азартно раздувались. В больших голубых глазах поблескивал лукавый огонек. Потаня опять почувствовал зависть. Теперь к внешности Евгения.