— Но хватит ли нам сил?
— У нас есть силы. Но направлены они не в ту сторону.
— Ты говорил об этом с нашим атаманом?
— Нет. У Буслаева в голове гуляет ветер.
Потаня в ужасе оглянулся по сторонам. Сказать подобное про самого Буслаева! Не дай Бог кто услышит!
— С такой необыкновенной силищей, с такой властью, какую Василий невольно приобретает над людьми, довольствоваться столь малым! А ведь нас ждут такие дела!
— Поговори с ним! Убеди!
— Бесполезно. Как бесполезно просить разыгравшийся ветер утихнуть.
— Что же делать?
— Наш атаман…
— Ты — наш атаман! — вдруг вскричал Потаня и опять испугался.
Но на этот раз испуг был недолгим. Он не знал, куда приведет его новая дорога: к сияющей вершине или столкнет в омут головой. Но Дмитриев нравился ему все больше. Это был тот человек, за которым стоит идти!
Потаня мысленно сравнивал Василия и Евгения. Буслаев — гроза всех и вся, так часто любит говорить о свободе. Он сравнивает ее с волшебным напитком: если уж попробовал хоть раз, то уже не остановишься, пусть даже ты узнаешь, что в чару твою подсыпан яд… А о чем же говорит Дмитриев?
Новгород, Потаня, теряет свой прежний богатырский дух. Все захлестнула торгашеская волна, и иной торговец теперь стоит в общественном мнении выше знатного боярина, поскольку карманы его наполнены золотыми монетами. Золотой бес точно вселился в души людей. Молодой и старый готовы трясущимися руками пересчитывать накопленные безделушки, просто сходят с ума, когда не досчитаются нескольких жалких монет, и при этом совершенно не думают, что их сородичи изнывают под властью деспотичных ханов. Они не слышат стонов близких, зато с удовольствием напрягают слух, если дело доходит до сплетен о какой-нибудь заезжей знаменитости. Они пустословят на вече и изгоняют защитившего Новгород от иноземных врагов воина-князя.
— Во всем виновата идущая к нам с Запада ересь! — вскричал Потаня.
— И мы сами тоже. Сатана приходит к тому, кто добровольно открывает перед ним сердце.
— И ты хочешь изменить этот мир?
— МЫ изменим его! Пришло время Героев, которые объединят Русь!
— Да, да! Надо действовать! Говори, что делать?
— Ждать!
— «Ждать? Чего ждать?»
— Мы поплывем с Буслаевым в Иерусалим. ОН прославит дружину, и мы вернемся в Новгород героями. А там будем ждать удобного случая…
— Что ты имеешь в виду?.. — Потане показалось, что мысли Дмитриева бьют его наотмашь. — Так ты собираешься?!..
— Нет, нет, дружище, — успокоил его Евгений. — Я собираюсь только УБЕДИТЬ атамана. Вернувшись из поездки с подвигами и славой, он поймет — останавливаться нельзя. Он будет нашим князем Святославом.
Однако глаза Дмитриева говорили совершенно иное.
— Но о нашем разговоре, Потаня, никому не слова. Не все в дружине смогут сейчас правильно оценить наши замыслы. Возвращайся к ребятам, веди себя, как будто ничего не случилось.
— А моя обида?
— Забудь о ней.
— Забыть?!
— Да! Потому что мы теперь служим Великой цели.
И рука Дмитриева крепко сжала запястье Потани.
Оставшись один, Дмитриев ощутил, как сомнения, точно коршуны, вновь набросились на него. Правильно ли он сделал, что доверился Потане? Да, Буслаев обидел его. Но ведь преданная собака ластится к хозяину, даже когда тот побьет ее палкой. И, конечно же, Потаня не поверил Евгению, что тот решил УБЕДИТЬ Василия.
«Доиграешься, парень, — сказал себе Дмитриев, — если проведает обо всем Буслаев, то пощады от него не жди!»
Легкое дуновение ветерка в который раз за сегодняшний день обласкало его лицо, на мгновение помогая отвлечься от сомнений. Дмитриев склонился над озером, зачерпнул воды, которая тут же рассыпалась зеркальным серебром. Он снова набрал этого серебра, омыл лицо. И невольно ощутил блаженство… Последний разговор с Потаней растворился как наваждение. А может, ничего и не было? И он, Евгений Дмитриев, правая рука знаменитого атамана Василия Буслаева, живет спокойной, размеренной жизнью, где битвы и вино иногда лишь способны разгорячить кровь.
НЕ БЫЛО НИКАКОГО РАЗГОВОРА С ПОТАНЕЙ!
Вода в озере вдруг стала… соленой. Соленой от слез тысяч обездоленных, которых бросили все. А теперь вот и он! Ветер из ласкового сделался резким и начал сердито рвать на Евгении одежду. Озеро зарябило, застонало. Вопли и стоны оглушили Дмитриева. Его проклинали за предательство.
БЫЛ РАЗГОВОР! БЫЛ!.. И НИКОГДА ДРУЖИННИК ЕВГЕНИЙ ДМИТРИЕВ НЕ ОТСТУПИТ ОТ ЗАДУМАННОГО!
И сразу стихло озеро Ильмень. А затем в нем появилось великое множество крохотных сверкающих огоньков. Огоньки начали водить по озеру фантастические хороводы, которые сложились в единый узор.