— А отчество есть? — спокойно спросила она.
— Есть, — твердо заявил Роман, чем несказанно меня порадовал. — Хочешь узнать его, чтобы еще какую-нибудь детскую дразнилку придумать?
Я уж было думала, что брат прочно засел под каблуком, но стала свидетелем настоящего чуда.
— Обойдусь, — обиженно буркнула Лиза, привыкшая, что она одна задает тон любой беседе.
В общем-то, это было совсем недалеко от истины. Лизавета Степановна умела не только направить разговор в нужное ей русло, но и склонить на свою сторону даже тех, кто был с ней категорически не согласен.
Со мной это не очень-то работало. Я быстро раскусила жену брата, и, поняв это, в моей компании Лиза присмирела. Ну а Ромке с каждым годом доставалось все больше. Вместе они провели уже три, но я бы засчитывала минимум год за пять.
Вот и сегодня братец после работы плелся со мной в филармонию. Я, между прочим, торопилась туда по доброй воле, чего нельзя было сказать о Роме. Он исполнял наставление жены, а не стремился послушать на досуге классическую музыку, как я.
Будь его воля, он с гораздо большим удовольствием провел бы время у телевизора, слушая концерт группы «Любэ», или потягивая пиво с друзьями в караоке, старательно подвывая Лепсу в засаленный микрофон.
Однако как только Лукин устроился в филармонию, он первым делом снабдил пригласительными Лизавету Степановну.
— Епифан обидится, если мы не воспользуемся проходками, — театрально куксилась она, сидя за столом в их с Ромкой кухне.
— Сама и пользуйся!
— А Аришу кто кормить будет? Кормящий отец?
— Почему бы и нет? Не зря же умные люди смесь изобрели.
— Ага, для тех, у кого молока нет! — не сдавалась она. — Хотя с такими нервами и у меня оно скоро пропадет! — Тут голос Лизы делался едва ли не трагическим.
Далее следовала продолжительная пауза, в течение которой Ромке полагалось осмыслить всю тщетность собственных попыток отказать супруге, а также осознать степень ответственности за выработку молока в груди кормящей матери.
Разумеется, избежать похода в филармонию шансов у брата не было. Выручать его в беде предстояло мне. Во-первых, никто из его друзей на это не пошел бы, даже если Ромка предложил бы им доплатить за альтруизм. Во-вторых, звать товарищей на концерт бывшего мужа собственной жены казалось странным даже мне. Ну и, в-третьих, я сама вызвалась выручить брата. Не только из любви к музыке и родственнику, но и просто потому, что так у нас повелось с детства: стоять друг за друга горой.
Родных братьев и сестер у меня не было, а мне очень хотелось иметь старшего брата. У моей подруги детства Кати, например, он был. Да, им приходилось делить одну комнату на двоих и даже письменный стол, а также периодически отстаивать собственные интересы в драках. Подруга жаловалась на супостата, потирая свежие ссадины, а я вздыхала. Она-то думала, из сочувствия, но на самом деле из зависти. Очень уж хотелось и мне иметь брата. Я бы даже, пожалуй, сама предлагала ему наставить мне тумаков, по-братски.
Собственно, брат у меня имелся, к тому же старший, пусть и всего на тринадцать дней. С одной только оговоркой — Ромка был мне двоюродным и жил, как назло, на другом конце города. В детстве мы виделись преимущественно на семейных праздниках да летом на даче. Там во время школьных каникул мы и отрывались по полной.
Уж не знаю, мечтал ли Ромка о родной сестре, но что-то мне подсказывает, что меня ему хватало с лихвой. К тому же у него, в отличие от меня, был старший брат. Самый настоящий. Вот только разница в возрасте у них была целых одиннадцать лет, а потому, когда Ромка пошел в первый класс, Вовка пошел в армию. А после и вовсе женился да переехал в другой город. Так что со мной у Ромы отношения сложились гораздо более близкие, чем с собственным братом.
Мы, в отличие от моей подружки, не дрались и всерьез не ссорились, даже несмотря на то, что летом на даче делили одну комнату на двоих. Точнее, целый чердак. На него снизу вела довольно крутая лестница, а потому взрослые были там редкими гостями. Мы же с удовольствием проводили там дождливые дни за играми в шашки и карты. Нередко с нами ночевал Мурзик — проворный серый кот нашей бабушки, имевший уникальную способность мурлыкать громче трактора. Кажется, она даже немного ревновала к нам своего питомца.
Как-то раз Мурзик пропал. Он не появлялся дома больше суток, что для нашего кота было совершенно нетипичным. Бабушка пила сердечные капли и жалобно звала любимца, бродя туда-сюда по проселочной дороге.