Я подумала, что мы могли бы установить зеркало в душе.
Иииии с этой мыслью я кончила, атакованная водой и паром, приятным скольжением его тела с моим и осознанием, что это было первым из множества счастливых — и сексуальных — воспоминаний.
Мы заползли в кровать, потому что нам нужно было поспать. Но вместо того, чтобы спать, мы оказались обнаженные друг напротив друга, обнимались и прикасались друг к другу, обсуждали планы на будущее. Эти планы варьировались от различных поездок, которые мы хотели совершить вместе, до разнообразных мест, где мы хотели заняться сексом: он хотел испробовать все душевые в его квартире, между тем я претендовала на его стол на работе — до нового магазина игр, который открылся на Таймс-Сквер. Мы обсудили приезд моего отца в конце февраля и места, куда мы сводили бы его поужинать.
— Не волнуйся. — Мартин сжал меня. — Я буду милым с твоим отцом.
Я позволила изумлению и замешательству отразиться на моем лице.
— Ну, я на это очень надеюсь.
Он искоса посмотрел на меня.
— Ты знаешь, что я имел в виду. Я тренировался.
— Быть милым?
— Да.
Я зажала губы между зубами, потому что черты его лица сохраняли выражение крайнего смятения, мне не казалось, что было бы разумно смеяться над ним.
— И как тебе это все?
— Это было... тяжело, но иногда хорошо.
— Тяжело?
— Да, как та раздражающая девушка, с которой ты работаешь в кофейне.
— Ты считаешь Челси раздражающей? — Я была удивлена. Я никогда не встречала никого, особенно мужчину, кто бы думал, что она была какой угодно, но только не замечательной.
— Она самовлюбленная и раздражающая. Честно говоря, она напоминает мне мою мать, всегда ждет, чтобы посторонние люди поклонялись ей.
Мои брови выгнулись от его точного — пусть и упрощенного — описания моей напарницы. Возможно, склонность Мартина ценить очевидную доброту и искренность исходила из его презрения к матери.
Через мгновение Мартин удивил меня, сменив тему:
— Ты хочешь выступить на сборе средств, о котором говорили твои родители? Да или нет?
Я медлила, воспользовавшись моментом, чтобы проследить пальцем линию его ключицы.
— Вроде того. Но я не хочу делать этого, потому что мои родители думают, что мне нужно быть более амбициозной. Мне нравится играть в моей маленькой группе. Просто находиться в окружении музыки каждый день — это сбывшаяся мечта. Мне не нужны почести и внимание.
— Но ты говоришь "нет" только из-за того, что твои родители думают, что тебе нужно быть более амбициозной, этим ты позволяешь им диктовать тебе, что делать. Если ты отказываешься из-за того, что они думают, это то же самое, как если бы ты согласилась на что-то по их прихоти.
Я насупилась на него и его разумные слова. Глупые разумные слова.
А он улыбался мне, словно знал, о чем я думала, и понимал, что я уверилась в его правоте. Его улыбка превратилась в самодовольную.
— Хорошо, — наконец-то призналась я. — Ты прав. Это ты хотел услышать?
— Нет. Я уже знал, что был прав. Я надеялся на нечто большее, вроде: "О, Мартин, ты сексуальный гений. Я не могу жить без тебя и твоего большого... ума".
Я ничего не могла поделать со своим внезапным смехом, все же шлепнув его по плечу. Он продолжал самодовольно улыбаться и наклонился вперед, чтобы меня поцеловать.
— Если серьезно, делай то, что ты хочешь делать. Или не делай. Но принимай решение, основываясь на том, что ты хочешь делать, не избегай или не старайся угодить чужим ожиданиям.
Я кивнула, ощущая, как мою грудь затопило теплом и любовью. Он в самом деле был моим отражением. Он был на моей стороне. Мы были командой. Мы действовали в унисон, стремясь к достижению общей цели, и это было прекрасно.
Руки Мартина, конечно же, не лежали неподвижно на моем теле. Он двигал каждой из них очень часто (от моего бока к бедру, от моего бедра к груди), словно оценил все достоинства своего полноценного пропуска. Это было побочным результатом, согревающим меня.
Ни с того ни с сего я продолжила:
— Но, возвращаясь обратно к сексу на твоем столе на работе, в какие дни на следующей неделе ты свободен в обед?
Он странно посмотрел на меня, словно думал, что раньше я блефовала.
— Ты действительно хочешь это сделать?
— Да. У тебя есть стены или жалюзи?
— Стены выходят на остальную часть офиса, но окна — на улицу.
— Хорошо.
— Что на тебя нашло?
— Формально, у тебя есть...
— Ха-ха.
— Но, на самом деле... ничего. Я просто люблю секс. Мне нравится секс с тобой. Нравится, какой сексуальной это заставляет меня чувствовать. Мне нравится и целоваться, и прелюдия, и получать оргазмы. Нравится думать об этом и планировать нашу следующую встречу. И хотя я девушка, не думаю, что это делает меня странной. Я думаю, это означает, что у меня здоровый сексуальный аппетит, я влюблена в человека, которого страстно желаю. Я отказываюсь извиняться за это.
Его губы изогнулись в улыбке.
— Я никогда не попрошу тебя извиняться за это.
— Хорошо. Потому что я не буду.
Мартин прищурился, глядя на меня, словно он был в глубокой задумчивости, но его улыбка не дрогнула.
Потом он сказал:
— В шкафу.
Я ожидала его объяснений. Когда он просто продолжил смотреть на меня своим многозначительным провокационным взглядом, я подтолкнула его:
— Что насчет шкафа?
— Давай займемся любовью в шкафу.
— Но мы уже делали это.
— Нет. Я имею в виду в шкафах. В каждом шкафу, который сможем найти.
Я усмехнулась.
— В каждом шкафу?
— Да.
Откинув голову назад, я рассмеялась, думая обо всех шкафах в мире и о том, как я изо всех сил старалась сторониться их, чтобы не предаться своим страхам и нелюдимым наклонностям, а потом я нашла в себе мужество следовать зову своего сердца. Знала бы я, что мое сердце привело меня обратно к шкафу.
Но на этот раз я была с Мартином, и мы бы занялись любовью. Или, может быть, нет.
Может быть, мы просто разделили бы исключительно личный момент.
Может быть, мы спрятались бы от мира (совсем ненадолго), но это было бы нормально.
Потому что мир мог быть неприятным и подавляющим. Требовательное место, полное неопределенности, ожиданий и страхов. Я пришла к выводу, что время от времени отступать, прятаться от мира было неплохо, пока я не делала этого слишком часто или потому что боялась жить своей жизнью.
Делить шкаф с Мартином, закрывшись подальше от всего остального, кроме нашей взаимной любви, уважения и преданности, могло быть очень полезно. Мы были командой, идеально составленной парой партнеров.
А делить шкаф с моим партнером звучало, словно это был рай.
~ КОНЕЦ ~