Но сомнения оставались. Когда Генрих, пьяный, нырнул наконец в ее постель, Алиенора в отчаянии воззвала к нему:
– Генри, ты опять допоздна сидел с Бекетом? – Голос ее звучал надрывно, ворчливо.
– Ну а если и так? – пробормотал он непослушным языком. – Томас – мой друг. Он остроумный человек. Мы хорошо поговорили.
– Ты проводишь с ним слишком много времени, – посетовала она. – Люди начинают говорить.
– Завидуют, – пробормотал Генрих.
– Дело не в этом, – с нажимом проговорила Алиенора.
– А в чем? – Генрих выставил вперед челюсть.
– Люди говорят, что эта дружба неприлична.
– Что?! – взревел Генрих. – Это кто же говорит? У кого такой извращенный ум? Да я его повешу, я его…
– Это Жоффруа говорит, – сказала Алиенора.
– Господи Боже, и что только приходит в голову этому дьявольскому помету?! – в ярости проорал Генрих. – Как он смеет говорить подобное?! И кому – моей жене! Он за это заплатит, Господом клянусь, заплатит!
– Оставь его, – проговорила Алиенора, чувствуя, как тревога уходит. Реакция мужа убедила ее: эти иррациональные страхи не имеют под собой никаких оснований. – Просто Жоффруа завидует. Наверное, он думает, что подходит на должность лорда-канцлера лучше, чем Бекет.
– Упаси Господь! – продолжал кипеть Генрих. – С меня хватит! Завтра же отправлю его в Нормандию. Наша почтенная матушка присмотрит за ним. А теперь, Алиенора, я намерен доказать тебе, насколько ошибается этот сукин сын Жоффруа!
– Вы слишком добры ко мне, ваше величество, – возразил Бекет, отрывая глаза от только что прочитанного документа.
– Ерунда, – сказал Генрих. – Эти вспоможения помогут тебе жить на том уровне, которого достоин мой канцлер.
– Я не стою этого, – заявил его друг. – И не заслужил от вас таких милостей.
– Чепуха! – фыркнул Генрих и встал, чтобы налить себе еще вина.
Они находились в его соларе – только что закончили разбор сегодняшних дел. И лишь когда последняя кипа бумаг была просмотрена, Генрих сделал Томасу этот подарок – несколько особняков с неплохим доходом. И то был не первый подарок, полученный Бекетом.
– Вы знаете, ваши придворные завидуют мне, – задумчиво произнес канцлер, принимая более расслабленную позу на стуле. – Я слышал их жалобы: мол, я захватил столько власти, что лишь король может со мной сравниться.
– Ба! – презрительно проговорил Генрих. – Ни у кого из них нет и половины твоих талантов или твоей энергии. Хочешь вина? – Он подошел и протянул другу кубок, усеянный драгоценными камнями.
– Я смотрю, вы пользуетесь моим подарком, – заметил Бекет.
– Они замечательны, правда? – сказал Генрих, держа свой кубок на свету.
– Их прислали из Испании по моему заказу, – продолжал Бекет. – Это меньшее, что я мог сделать в ответ на вашу щедрость. – Он посмотрел на короля любящим взглядом.
– Томас, ты тысячекратно заработал то, что получил! – ответил Генрих. – Не нужно этой ложной скромности.
Бекет улыбнулся, рассеянно перебирая пальцами роскошный шелк своей котты:
– Я и передать вам не могу, как ценю вашу дружбу, мой король.
– Значит, нас уже двое, – хрипловатым голосом отозвался Генрих.
Откровенно говоря, он не мог сказать, что так привлекает его в Бекете, он даже сам себя спрашивал, каким образом за такое короткое время столь сильно привязался к этому человеку. Единственное, что приходило королю на ум: они родственные души, у них общие интересы и разговоры с Томасом будят мысль.
– Мы должны устроить еще один пир, – решил Генрих. – Устроим его в твоем доме, пригласим моих ревнивых придворных. Пусть они увидят, что ты пользуешься моим уважением и получаешь дары по заслугам.
– Разумно ли это? – спросил Бекет. – Может быть, лучше устроить пир здесь, во дворце. Ведь ваши бароны всегда ворчат, мол, двору не хватает шика и празднеств, а пир покажет, что вы и им отдаете должное.
– Мне надоели все эти празднества, – ответил Генрих. – Но в твоих словах есть резон. А особого шика не бывает, когда английская знать напивается! – Он хмыкнул при этой мысли. – Помнишь их в прошлый раз – упасть мордой об пол или хватать девок за задницы? – Смешок перешел в хохот, и Бекет тоже улыбнулся. – Устрой-ка это, Томас, – попросил Генрих. – У тебя такие дела хорошо получаются.
– А дамы? Королеву приглашать?
– Лучше не надо! – ухмыльнулся Генрих. – Нам придется сдерживать себя, а она потом, когда мы напьемся, только будет сетовать.