Я перекидываю надоевшую сумку через плечо и ковыляю к работе. Если верить наручным часам, я опаздываю уже на двадцать минут, а когда приду, будет уже все сорок, расстроенно думаю я. Будь у меня собственный транспорт, добираться было бы куда быстрее. Но сейчас я считаю каждый евро, не позволяя себе лишних трат.
Пару лет назад мама сильно заболела. Ей пришлось уволиться из библиотеки, где она зарабатывала пусть немного, но достаточно, чтобы оплачивать счета и медицинскую страховку. Отец первое время помогал, пока они жили с мамой. Но его увлечение азартными играми вредило семейному бюджету сильнее, чем могла помочь его способность зарабатывать. В конце концов он ушел от нас, решив, по-видимому, что нам без него будет легче. Может, он и прав, но от этого осознания денег больше не становилось. Да, мне было нелегко, особенно когда приходилось брать смены одна за другой, а иногда готовиться к занятиям прямо на промасленной кухне паба. Но я не жаловалась. Пока у меня есть возможность учиться, не тратя все дни исключительно на работу, остается надежда на то, что, окончив колледж, я смогу найти действительно высокооплачиваемое занятие.
А пока я бегу по заполненной людьми Графтон-стрит, спеша на смену, мысли обо всем подряд занимают голову, не позволяя расслабиться.
Теперь все легло на мои плечи. И чтобы хоть как-то держаться на плаву и иметь возможность обеспечивать маму нужными лекарствами, мне приходится работать в пабе с момента окончания занятий и до поздней ночи, не успевая даже поесть и не имея ни минуты свободного времени. Вечер уже обозначил свои права, и высокие фонари, неоновые вывески и мигающие отовсюду рекламы пабов, из которых доносится разножанровая музыка, наполняют город особой атмосферой, которую я так люблю. Наверное, именно она привлекает все те толпы туристов, которых я вижу ежедневно.
Я вбегаю в паб в половине седьмого вечера. Массивная дубовая дверь приветливо открыта, впуская и выпуская посетителей, а музыка, разрывающая колонки, долетает до улицы, разнося по округе аккорды фолк-рока. Забежав за стойку, я машу Молли, которая обслуживает дальний столик, и приветливо ей улыбаюсь. Девушка замечает меня и с облегчением выдыхает. В ее взгляде явно читаются волнение и радость, оттого что не придется брать вторую смену, чтобы прикрыть мою опаздывающую задницу. Сегодня не слишком многолюдно, и у меня появляется надежда, что я смогу немного позаниматься учебой.
— Ох, Перси, я уж думала, ты не придешь! — сокрушенно вздыхает Молли, на ходу развязывая пестрый передник. Ее рыжеватые локоны выбились из пучка и нервно подрагивают при каждом движении хозяйки. Она устало плюхается на табурет и вытягивает стройные ноги.
— До чего же набегалась! Людей немного, но сегодня прямо день идиотов. Вот скажи мне, чтобы напиться до поросячьего визга, важно ли, с каким соусом будет картошка-фри? — подруга морщит веснушчатый носик и недовольно фыркает. — Один тип заставлял меня три раза менять его заказ, хотя я точно помню, что он требовал. Видимо, его смутило то, что я не записывала. Но ты же знаешь, на память мне жаловаться не приходится.
О да, я это знала. Память у Молли отменная. Она могла запоминать шестизначные числа, прокручивающиеся перед ней со скоростью света, и потом воспроизвести их с точностью робота Дейта.
— Ну, зная тебя, недолго ты терпела. Так что спрошу только вот что: сильно ли ругался Билли, когда узнал, что клиенту испортили рубашку? — хохочу я, завязывая свой передник на талии.
— Нет, Билли не узнал. Можно считать, сегодня мне повезло!
Молли встает и начинает собираться, а я, увидев новую парочку посетителей, приступаю к работе. К ночи, когда людей становится все больше, а моих сил все меньше, в паб заваливается пьяный мужчина. По пути задевая столики, плюхается на первое увиденное им свободное место и тут же бросает на меня взгляд. Я оглядываюсь в поисках Майка. Он обычно прохлаждается в углу паба, распивая очередную чашку кофе, и не спешит выпроваживать тех посетителей, которые начинают приставать к официанткам или крушить мебель. Сейчас же его вообще нет на своем месте, и я начинаю нервничать.
Пьяный мужчина разваливается на стуле и пренебрежительно махает мне рукой, всем своим видом показывая, насколько он недоволен. Я ощущаю себя скверно: словно сдаю экзамен по прикладной математике, зная, только что на ноль делить нельзя. Собрав волю в кулак, двигаюсь к нему и застываю перед его столиком, не отрывая взгляда от блокнота.