— Доброе утро, господин мой муж, — улыбнулась она. — Спасибо, что пришел за мной. Нам с сыном не терпится поскорее оказаться дома.
Большая рука погладила ее щеку.
— Поверить не могу, что ты со мной, — прохрипел он. — Больше никогда не позволю тебе попасть в такую историю, ягненочек. Прости меня!
— О, Кольм, как мог ты… мы… знать, что сэр Удолф в своем безумии велит меня похитить? Ты ни в чем не виноват. Мы снова вместе, и я больше с тобой не расстанусь.
Она нежно поцеловала его в губы.
Лэрд улыбнулся жене и, увидев вторую женщину, сидевшую в задке телеги рядом с сундучком, удивленно спросил:
— Кто это?
— Бэб была моей служанкой еще в первый мой приезд в Вулфборн: Когда я сбежала, барон стал жестоко обращаться с ней, винил ее в моем побеге, даже избивал, хотя она, конечно, ничего не знала о моих планах. Я не оставлю ее здесь, Кольм. Она станет нянчить нашего малыша.
— Если она хорошо служила и пострадала из-за тебя, значит, будет желанной гостьей в Данглисе, — кивнул лэрд. — А что это за лошади привязаны к телеге? Я узнаю нашу кобылку, но вторая?
Аликс наскоро объяснила, в чем дело. Малькольм ухмыльнулся:
— Рад видеть, что ты становишься настоящей шотландкой, ягненочек! Если лошадь действительно твоя, значит, будет глупо оставлять ее здесь еще раз. Твоя экономность восхищает меня.
— Эта животинка привыкла носить на спине женщину и, думаю, станет надежной и безопасной лошадью для Фионы. Она уже слишком велика для пони. И еще одно, прежде чем мы уедем, господин: я бы хотела в последний раз побывать на могиле отца.
— Мы там остановимся, — кивнул он.
Отряд шотландцев наконец покинул дом. Люди стали садиться на коней. Немолодой шотландец взобрался на телегу и взялся за поводья. Удивительно, лошадей не две, а четыре! Наверное, для того чтобы не задерживать всадников.
Они остановились на холме, где раскинулось кладбище. Аликс попрощалась с отцом навсегда, и они оставили Вулфборн-Холл позади. Шотландцы атаковали дом на рассвете, и, поскольку не встретили сопротивления, все тем же утром закончилось. Они ехали без остановки уже несколько часов.
Аликс умирала от голода, потому что сегодня не было времени даже позавтракать, и сейчас с жадностью жевала овсяные лепешки и твердый сыр, принесенные мужем, запивая все это холодной водой из его фляжки.
— Где мы укроемся на ночь? — спросила она Малькольма.
— Не знаю, — вздохнул муж. — Но ты и эта женщина сможете уютно устроиться в телеге. Мы даже натянем тент, чтобы вы не замерзли.
— Мне нужна горячая еда, — напомнила Аликс.
— Мы расставим капканы, и наверняка нам удастся поужинать жареным кроликом. Я знаю, тебе трудно, но мы скоро будем дома, — прошептал он, целуя ее в лоб.
Аликс все поняла. Они едут слишком медленно из-за телеги. Завтра тоже придется ехать целый день и, возможно, еще полдня. Но ничего не поделаешь. Она просто не может сесть в седло. Одно лишь утешение: они встретят Рождество дома.
В ту ночь и в следующую они с Бэб спали под одним меховым одеялом и жались друг к другу, чтобы не замерзнуть. Иногда им в лицо били снежные заряды, но зимой этого следовало ожидать.
К полудню второго дня путешествия лэрд объявил, что они уже в Шотландии. Аликс была счастлива — не потому, что боялась преследования сэра Удолфа, просто привыкла считать Шотландию своим домом.
На вторую ночь снег пошел гуще, и было ужасно холодно, даже в безветренную погоду. Аликс куталась в свой плащ, но все равно дрожала. И постоянно гладила живот, убеждая себя, что с ребенком все в порядке. К тому же дитя постоянно исполняло джигу в ее животе.
Только иногда ей удавалось задремать, но Бэб храпела вовсю.
Утром третьего дня Кольм заверил, что сегодня к полудню они будут дома. Фергюсоны и Хэпберны по-прежнему ехали с ними, и Аликс уже начала волноваться, боясь, что не сможет приютить и накормить такой большой отряд, но потом решила, что Фенелла наверняка будет готова к их приезду.
Наконец сквозь серую дымку она увидела очертания Данглис-Кип и повернулась к Бэб:
— Мы почти дома.
— Похоже, это совсем дикое место, — нервно пробормотала Бэб.
— Верно, дом старше, чем Вулфборн. Но внутри тепло и уютно, — заверила Аликс. — Если тебе здесь не понравится, весной мы отошлем тебя в Англию.
— Нет, — обреченно пробормотала Бэб, — теперь там нет для меня места.
Аликс погладила ее по руке. Она впервые видела острую на язык Бэб такой присмиревшей. Ей было почти жаль ее, но как только та оправится от потрясения и обретет равновесие, наверняка она снова станет прежней.