— Я не могу найти свои ноги, не говоря уже о вашей одежде, — причитала служанка. Ее госпожа осталась сидеть в кресле, куда ее швырнуло, когда судно в очередной раз накренилось.
— Какая чепуха! — кричала Колби, перекрывая скрипы шпангоутов. — Покажи мне, где она лежит, и можешь перебираться на мою кровать — она мне больше не потребуется.
«Нельзя жить — думала Айлин, — и не наслушаться историй о странном поведении некоторых женщин во время беременности. Только это может объяснить внезапную перемену настроения леди Колби».
— Может служанка не позволить своей хозяйке сделать что-то, что может той навредить? — с тоской спросила Айлин.
— Дурочка. — Колби помогла ей перебраться на койку.
Колби вымыла руки и лицо, поспешно переоделась и завернулась в большой серый плащ, сшитый для нее портнихой Риты Фаберже. К счастью, Айлин отказалась оставить его в Париже.
Взошло солнце, облив разгневанные воды серебристым светом.
— А вы человек с характером, леди Браунинг увидела капитана.
Колби повернулась и первого помощника.
— Благодарю вас. Я принимаю это как комплимент, — улыбнулась им Колби, более всего довольная их серьезным восхищением.
— Чашка чая с ромом пришлась бы вам очень кстати, — предложил капитан. — Выпьете ее у меня в каюте или здесь?
— Здесь, пожалуйста.
Моряки отсалютовали и вернулись на мостик.
Глядя на пролив, она вспомнила, как пересекала его в первый раз. Нэвил сказал ей, что во время плохой погоды палуба — единственное место, где следует находиться. Тогда ей хотелось запустить в него чем-нибудь. И потом еще раз десять хотелось того же. Но сейчас — уже нет. Она пыталась бороться с воспоминаниями, но мысли о Нэвиле вернули образы, угрожавшие ее с таким трудом завоеванной вере в будущее и стимулу добиваться этого будущего, в котором уже никогда не будет ощущения его великолепного тела, его тонких искушенных пальцев, которые могли зажечь ее чувства. Он виртуозно играл на ее женственности.
— Черт бы тебя побрал! Черт бы тебя побрал! — кричала она ветру, обхватив руками свое тело и ребенка, который рос у нее внутри, постоянно напоминая обо всех тех ночах, когда она боролась с неистовым голодом, который лишь Нэвил знал как утолить.
Глава 35
Рука Нэвила скользнула вокруг талии Риты Фаберже, когда, не замечая холода, они вальсировали в промерзшей ночи. Их ласкал свет свечей, проникавший из бального зала, и музыка заливала заснеженную террасу загородного дома Барро.
То, что началось как послушное исполнение каприза Риты, вскоре переросло в нечто большее. Он привлек ее ближе, и она как кошка приникла к нему, изгибаясь всем телом.
— Нэвил…
— Не надо ничего портить, — хрипло прошептал он. Его лицо погрузилось в массу ее волос, и теплое дыхание щекотало ее нежную шею.
Они кружились как единое целое, дикая страсть и необузданное желание разгорались, как лесной пожар. Откинув голову назад, она посмотрела на него, и ей понравилось то, что она увидела. Ее осада закончилась победой, и ничто в подлунном мире не удержит Нэвила от того, чтобы сдаться на милость победителя.
Когда музыка кончилась, Рита взяла его за руку и повела вдоль террасы к дверям картинной галереи.
Андрэ Барро, заметив долгое их отсутствие, оставил своих гостей и вышел из бального зала как раз в тот момент, когда Рита открывала дверь. Отблеск света на оконном стекле привлек его внимание к галерее.
Свою сестру он мог читать как книгу. Это был не первый раз, когда она ставила силки на Браунинга. Ни один мужчина с ней не мог чувствовать себя в безопасности.
— Рита, — позвал Андрэ, ускорив шаг. «Сколько раз я должен спасать ее от нее же самой? У нее мораль кролика. Не то чтобы я был намного лучше, — размышлял он, — но на этот раз я не позволю ей разбить свое сердце. Этот человек тоскует о другой».
— Моя дорогая, ты пренебрегаешь своими обязанностями, — произнес он сладким голосом, подойдя к ним.
Рита была готова задушить его. Она знала, что пытается сделать Андрэ. Он становился несносным, постоянно вмешиваясь в ее любовные баталии. Нэвил отличался от большинства мужчин, которых она домогалась. Он — ее, он стал ее с того самого момента, когда она еще девочкой впервые увидела его в Англии.
Нэвил наблюдал за поединком брата и сестры. Он впервые видел их такими, однако вмешиваться не стал. Они всегда сражались как тигры, и всегда это быстро кончалось. Но ему совсем не нравилось быть причиной этой последней битвы.
Уложить в постель Риту, такую желанную, как сейчас, было восхитительно. Ему, конечно, совершенно необходимо изгнать Колби из своей души, но использовать для этих целей Риту или какую-либо другую женщину, притом так небрежно и с сомнительными шансами на успех, просто нечестно.