Уголок ее прелестного рта приподнимается. Мое сердце замирает.
— Но ты не знаешь, что он больше не мой парень. Полагаю, твои навыки преследования немного подзабыты.
Я подхожу к ней, и дерзкая ухмылка сползает с ее лица. Но она не двигается. Даже когда моя рука опускается к ее горлу. Она не отпускает еще одного язвительного комментария. Паника нарастает, ее пульс подскакивает под моим большим пальцем. Я сжимаю ее шею. Недостаточно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы сделать ее влажной для меня. Ее голубые глаза остаются широко раскрытыми и прикованными к моему лицу, когда я наклоняюсь к ней, касаясь губами ее уха.
— Принцесса, ни одно из моих умений не поддается сомнению.
Я опускаю руку, когда ее сердце, кажется, больше не выдерживает, но я не убегаю, и она застывает на месте.
— Больше не парень, да?
Она качает головой, прочищает горло.
— Мы расстались.
Я откидываю голову к стене и ухмыляюсь.
— Позор.
Легкое пожатие плечами.
— Мы лучше друзья, чем пара.
Мне было абсолютно наплевать на него. Одна ночь в моей постели, и она бы совсем забыла о нем.
— Что ты всегда рисуешь?
— Эм. То, что иногда я вижу. В других случаях у меня в голове возникает образ.
— Ты когда-нибудь рисовала людей?
Она опускает взгляд на свои руки, сцепленные перед ней.
— Однажды. — Она смотрит на меня сквозь ресницы. — Я нарисовала тебя.
Она полна дерьма, но мне это нравится.
— Держу пари, что так и было. Так тебе нравится рисовать?
Вопрос сбивает ее с толку.
— Э-э, да.
— К черту то, что тебе говорит твоя мать. Если ты хочешь быть художником, иди и будь художником.
Моя мать хотела, чтобы я терроризировал мир, как и она. Пыталась сделать меня своей копией. Она бы перевернулась в своей гребаной могиле, если бы увидела, во что я превратился.
— Довольно сложно, когда я пленница в чьем-то подвале. — Опять этот сарказм. Я хочу выебать это из ее рта.
— Это для тебя не ново. Ни одна часть твоей жизни никогда не принадлежала тебе. Ты ни за что не отвечаешь. Ты всегда была чьей-то пленницей. — Я встаю, и она больше не спорит. — Теперь ты моя.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
КЭССИ
Пока ван Бюрены дают интервью на пресс-конференции, мы вчетвером пробираемся в их дом. Я запомнила код их двери много лет назад—1-2-2-8. День рождения Ноэль.
Энджел дважды гавкает, прежде чем перевернуться на спину, чтобы потереть живот. Тео делает ей одолжение, пока я бегу наверх с Пайпер и Эддисон. Нам нужно спешить. Ван Бюрены могут вернуться в любое время, и мы понятия не имеем, каков график работы их домработницы.
Эддисон плюхается в розовое рабочее кресло Ноэль и включает её дорогой рабочий компьютер с тремя мониторами.
— Есть идеи по поводу пароля?
— Мы можем осмотреться, — предлагает Пайпер. — Может быть, она где-то это записала.
— Пожалуйста. Никто не был настолько глуп, чтобы записывать свои пароли с 2005 года.
Щеки Пайпер вспыхивают в тон ее ярко-рыжим волосам.
— Пароля нет, — говорю я.
Эддисон нажимает «Войти» и обнаруживает, что я права, когда загружается экран рабочего стола.
— У кого нет пароля на своем компьютере?
— Ее мама ей не позволяет, - объясняю я.
Эддисон приподнимает бровь.
— Вау. Много контролирует?
Мы с Пайпер прочесываем комнату Ноэль, пока Эддисон роется в файлах на ее компьютере. В ее комнате безупречно чисто — результат тяжелой работы их домработницы. Прошло столько лет, а я все еще не могу поверить, что в семье Ноэль работает домработница. Как у них хватает денег, чтобы нанять прислугу в свой дом, в то время как у моей семьи едва хватает денег на продукты.
Как я и подозревала, наши поиски бесплодны. Даже поиск Эддисон в компьютере Ноэль оказался бесполезным.
— Как кто-то может просто раствориться в воздухе? — Спрашивает Эддисон.
Мы сидим в тишине. Ноэль пропала неделю назад, а мы все еще не приблизились к ее поиску.
— Мы только начинаем, — говорю я им. — Давайте попробуем их компьютер в кабинете.
Мы с Пайпер осматриваем комнату, пока Эддисон пытается взломать компьютер ван Бюренов. После нескольких попыток она хихикает.
— Серьезно? Они использовали день рождения Ноэль.
Конечно, они использовали день рождения Ноэль в качестве своего компьютерного пароля. Точно так же, как они запрограммировали ее день рождения в качестве своего дверного кода. Весь их мир вращается вокруг нее.
Снизу доносится веселый смех Тео, эхом разносящийся по почти безмолвному дому. Я не могу удержаться от улыбки. Мне нравится слышать его смех. Хотела бы я быть там, внизу, с ним прямо сейчас.
Эддисон шипит сквозь зубы.
— Иди сюда. Тебе нужно это проверить. — Она открыла окно, заполненное банковскими транзакциями. — Итак, все выглядит нормально, пока мы не попадаем на несколько месяцев назад. Внезапно они начинают отправлять огромные суммы денег на какой-то отдельный расчетный счет, который они только что открыли. И ни одна из сумм на этом счете еще не была использована.
— Как ты думаешь, что это значит? — Спрашивает Пайпер.
— Они переводят деньги, которые Ноэль должна потратить. Ее родители, должно быть, спланировали все это вместе с ней. Они знают, где она.
Я качаю головой.
— Тогда зачем им сообщать о ее пропаже? Зачем им было появляться в новостях? Они бы не пытались привлечь внимание к ней или к себе, если бы знали, где она находится.
— Конечно, они бы так и сделали, — возражает Эддисон. — Что это за родители, которые не заявляют о пропаже своей дочери? Они должны подыграть и сделать вид, что она исчезла.
— Я не знаю... — Пайпер прикусывает губу. — Почему Ноэль вообще захотела уйти? Она бы не захотела просто исчезнуть и начать где-то совершенно новую жизнь. Ей нравится колледж, и не похоже, что она когда-либо говорила нам о желании сбежать.
Эддисон обдумывает это.
— Может быть, они кому-то платят.
Пайпер задыхается.
— Как прикрытие? Как будто они... что-то с ней сделали?
— Они бы не убили собственную дочь, — возражаю я. — Они, по сути, одержимы ею.
— Что, если это для ее защиты? — Предполагает Эддисон. — Возможно, она живет совершенно новой жизнью в Кабо или что-то в этом роде.
— Нашел что-нибудь? — Входит Тео с Энджел на руках. Ему удается сделать так, как-будто нести лабрадора очень легко.
Тео лучше всего смотрится в ярких цветах, которые соответствуют его индивидуальности и его блестящим зеленым глазам, но я не могу не пускать слюни и от черного, когда смотрю на него. Темная футболка подчеркивает твердые бугры мышц на его плечах, бицепсах и груди. Джинсы обтягивают его идеальный зад. Боже, у спортсменов самые лучшие задницы.
— Иди сюда. — Эддисон жестом подзывает Тео, и он опускает Энджел. — Скажи мне, что ты об этом думаешь.
От всех этих диких теорий у меня кружится голова.
— Мне нужно немного воды.
Тео одаривает меня теплой улыбкой, прежде чем я направляюсь вниз. Мое сердце трепещет где-то в горле всю дорогу до холодильника.
Как только я закрываю дверь с бутылкой воды в руке, я кричу.
Миссис ван Бюрен стоит на кухне с сумкой Биркин в руке и хмуро подергивает губами. Она, как всегда, идеально собрана, ее волосы распущены, а пальцы наманикюрены.
— Кэсси. — Ее голос напряжен. — Почему ты в моем доме? И в моем холодильнике.
— Миссис ван Бюрен! — Я заикаюсь. — Эм... мне так жаль! Я...
— Нашел ее! — Низкий голос зовет. Тео спускается по лестнице, Энджел снова укачивается на его руках. — Она готова к прогулке… О! Привет, миссис ван Бюрен.
— Тео. — Ее улыбка все еще напряженная. — Я просто спрашивала Кэсси, что вы двое здесь делаете. Вы четверо здесь делаете, — поправляет она, когда замечает Эддисон и Пайпер позади него.
— Да, извините, что врываемся к вам. Мы пришли проведать вас двоих и услышали, как эта девушка лает как сумасшедшая, и мы хотели убедиться, что с ней все в порядке. — Он воркует с Энджел, и я как никогда его так люблю.