Моя последняя мысль вспыхнула и погасла, как огонек маяка в бушующем море. Охотника врал. Или кто-то соврал ему. Если альфу изгнали из стаи, если признали взрослым, значит, у него уже был первый выплеск силы. Приближение второго он бы почувствовал. Он уже знал, что за этим последует. А раз так…. раз приближающийся выброс силы, там, на площади, когда мы с ним встретились, не был первым, то…
Что волк делал в центре города? Перед гостиницей, где полно народа, зная, что с минуты на минуту обернется? Если бы он сорвался, трупы исчислялись бы десятками. Такое не удалось бы ни замять, ни скрыть. Не говоря уже о том, что полицейские или военные пристрелили бы бешеного волка, невесть как оказавшегося в городе и рвущего людей на части.
Так что он делал там, если знал, чем это может закончиться? Я же помню его дикий страх, помню переполненность силой и благодарность в конце. Он только и сказал: «Спасибо».
Поэтому кто-то из них врет. Либо отец волка, вожак стаи, говоря, что изгнал молодого альфу, либо его невеста, повторяя эти слова, либо…
Додумать эту мысль я не успела. Мир, наконец, разлетелся на крошечные кусочки. Все закончилось. Меня не стало.
9. Горькое лекарство
Это не было похоже на пробуждение, это вообще не было похоже ни на что. Мир моргал, то появляясь, то исчезая, как заставка на садящемся телефоне. Зарядки осталось всего на одно деление. Но это деление держало меня, не давая распасться на части тому, что осталось после вторжения охотника.
– Не смей, – услышала я злой голос, – Не смей уходить, лайне.
Картинка мира качнулась и поплыла, словно на нее попала вода. Или нет, не картинка, «поплыла» я, скользнула в глубокий омут…
– Не закрывай глаза, Ани. Смотри на меня.
– Не хочу, – честно ответила я, и не ощутила губ, не услышала звука голоса. – Ничего не хочу.
Но сегодня мир оказался глух к моим желаниям и продолжал невежливо качаться. Кажется, я захныкала, совсем как в детстве.
– Уже все, – успокоил меня голос, и словно услышав его, мир рухнул вниз, и наконец, замер. Я провалилась в блаженное ничто. Вернее, попыталась.
– Нет, лайне, – категорично произнес все тот же голос, – Сегодня ты не умрешь.
Очень хотелось сказать, чтобы он, наконец, определился с желаниями и не дергал меня попусту, то на тот свет, то на этот…
И это было моим первым желанием, первым ощущением, первым шагом обратно. Вторым, я почувствовала, покалывание в кончиках пальцев, в предплечьях, плечах. Это было похоже на касание. Кто-то провел рукой по коже.
Кто-то?
Охотник?
Кто-то прикосновениями вливал в меня энергию, не давая «батарее» разрядиться в ноль. Каплю за каплей, минуту за минутой, возвращая мне тело. Нет не возвращая, а пробуждая его прикосновениями. Сантиметр за сантиметром. Руки, плечи шею… Нежными бутонами расцвела грудь, мягкими прикосновениями обозначился живот, бедра, ягодицы. Он заставлял заново познавать свое тело. Словно художник рисующий меня на холсте под названием жизнь. Штрих за штрихом, мазок за мазком, линию за линией…
Я вдруг поняла, что лежу, ощутила собственное дыхание. Оказалось, дышать – это так больно. И завораживающе. Невыносимо мягким прикосновением вспыхнули губы, щеки, лоб. Последними открылись глаза.
Я была готова увидеть ад. Вру, не была, но такой исход казался мне более чем закономерным. Ну, или не ад, а что там приготовлено для таких, как я? Монастырь, где все ходят голыми, но обязались соблюдать вечный целибат? Чур меня, чур, лучше котел.
Возможно, меня ввел в заблуждение огонь чужих прикосновений, которые были легки как перышко и причиняли боль, как угольки из костра. Ждала гиены огненной, как выражаются поэты, а открыла глаза и увидела… охотника. Впрочем, неизвестно еще, что хуже. В общем, мысли в тот момент оставляли желать лучшего.
– Я… я… – прошептала я едва слышно.
– Шшш, – он коснулся пальцем губ, а потом лба и приказал, – Спасть.
И, как ни странно, я послушалась, шагнув в мягкую и уютную тьму сновидений.
Второй раз я пришла в себя спустя сутки, словно очнулась после долгой болезни. Тело ломило, голова гудела, мышцы казались слабыми, как у ребенка. Я открыла глаза и тут же закрыла их обратно. Видимо, у меня что-то в голове сдвинулось, потому что проснулась не в подвале, и не в аду этажом ниже.
С минуту я рассматривала белый потолок с ребристым кругом света, что отбрасывал торшер, горевший у изголовья, и наслаждалась состоянием покоя. Легкий ветерок прошелся по комнате, даря прохладу усталому телу.