Поднимаясь к себе в комнату, она еще раз оглянулась: Джулия стучалась в кабинет Ригана.
— Да, и скажи господину, чтобы не беспокоил меня сегодня. Мне нужно много молиться, — лукаво улыбнулась она, прикрываясь мантильей.
Поднимаясь по лестнице, Сирена прикидывала, сколько времени потребуется «быку», чтобы примчаться к ней. И пришла к выводу, что, скорее всего, ждать придется недолго, и поэтому, придя в комнату, приняла молитвенную позу у постели: четки в руках, голова опущена. Не прошло и минуты после того, как она опустилась на колени, — и взбешенный Риган ворвался в спальню жены.
— Ты не послушалась меня! — закричал он. — Ты поступила наперекор! — Сирена молчала, перебирая пальцами четки и склонив голову. — Что ты делала одна в доме испанца? Отвечай, черт бы тебя побрал!
— Вы… разъяренный бык, менеер. Попрошу вас, обращаясь ко мне, выражаться прилично. Сейчас не двенадцатый век, когда замужняя женщина превращалась в покорную рабыню мужчины. И впредь вы будете ПРОСИТЬ меня сделать что-то, а не ТРЕБОВАТЬ! И никогда больше не отдавайте мне приказов. Если вы будете продолжать приказывать, я буду вынуждена… не повиноваться. А теперь оставьте меня. Мне нужно молиться, — все это было сказано спокойным, невозмутимым тоном, но в голосе звучали требовательные нотки.
На лице Ригана отразилась растерянность. С кем это она так разговаривает?
— Вы хотели что-то сказать, менеер? — спросила она, поднимая глаза.
— Я больше ничего не хочу сказать. Вам известны мои требо… пожелания в отношении дона Цезаря Альвареса. Будет благоразумнее, если вы прислушаетесь к ним. Иначе у вас появится возможность увидеть, каким может быть «бык» на самом деле. Я просто запру вас в этой комнате!
— На вашем месте я не стала бы так поступать, господин ван дер Рис, — в ее зеленых глазах сверкнуло нечто такое, чего Риган не смог определить, — потому что, если вы это сделаете, я буду вынуждена искать убежища в доме сеньора Альвареса. Я не позволю поступать с собой, как со шлюхой, которая подчиняется вам, чтобы снискать вашу благосклонность. Оставьте меня. Я хочу помолиться. И, возможно, если у меня останется время, я помолюсь о вашей душе.
Не отдавая себе отчета, Риган выхватил у нее из рук четки и разорвал их пополам. Какое-то мгновение он смотрел на содеянное, а затем швырнул все на пол.
— Вы ведете себя, менеер, как школьник, когда у него что-то не получается! — взорвалась наконец Сирена. Все, с нее достаточно! — Я не желаю больше вас видеть! Вы мне противны!
Риган не двигался. Гнев вскипал в нем с новой силой, когда он смотрел в ее изумрудные глаза. Внезапно ему захотелось сорвать с нее одежду и вдавить ее тело в мягкую постель, на которой в этот момент лежали ее руки.
— Ваша похоть утомляет меня! — произнесла Сирена, уловив выражение его глаз. — Ступайте к своей шлюхе! Оставьте меня!
Пораженный ее яростью — ему еще не приходилось видеть Сирену такой, — Риган молча покинул комнату, и его шаги по мраморному полу гулко отдавались в коридоре.
Глава 20
Несколько дней спустя в комнату Сирены ворвался взволнованный Калеб.
— Сирена! Что я тебе скажу! Я только что из библиотеки Ригана. Он там сейчас с сеньором Альваресом. Ты бы видела, как менеер был зол, когда встречал испанца у входа в дом несколько минут назад!
Сирена подхватила свои тяжелые юбки и почти бегом последовала за Калебом вниз по лестнице.
— Останься в коридоре и смотри, чтобы никто из слуг не вошел сюда, — прошептала она, прислонив ухо к тяжелой двери.
— Хорошо, Сирена!
Глаза мальчика заговорщически блестели.
Прижав руки к груди, она слушала и, улыбаясь, представляла себе, как двое мужчины испепеляли друг друга взглядами.
Говорил Цезарь; его теплый, бархатный голос журчал за толстыми дверями.
— Итак, менеер, вы решили со мной поговорить. О чем, кроме дел, мы можем с вами разговаривать?
— Есть один вопрос… Это касается моей жены. Мне известно, дон Цезарь, какой вы распутник. И потому желательно, чтобы вы держались от Сирены подальше. Она очень уязвима, в настоящий момент она в трауре и желает все свое время посвятить молитвам. А вы, сеньор, преследуете ее и делаете меня посмешищем всей Батавии, — Риган грозно кашлянул. — Она, конечно, слишком благовоспитанна и не может прямо сказать вам, чтобы вы оставили ее в покое, и потому я обязан сделать это за нее. Итак, невзирая на то, что вы ее соотечественник, я предупреждаю вас: держитесь от нее подальше начиная с сегодняшнего дня!