Молчание нарушил мужчина.
— Это неслыханно! Ручаюсь жизнью, что во всей истории мореплавания не было такого! — проворчал он. — Два противника сначала ведут бой, а затем перевязывают друг другу раны. Возможно, мы оба являемся более цивилизованными людьми, чем сами предполагали. А этот ужасный шрам у вас на руке? Похоже, вы получили ранение не так давно?
— Да, — проговорила Сирена глухим голосом. — Память об этом негодяе Блэкхарте.
— Однако вы ему неплохо сегодня отплатили. И как? Счастливы ли вы от того, что он мертв? — насмешливо спросил Риган.
Сирена встала и, повернувшись к нему спиной, сжала руками спинку стула, стоявшего рядом со столом.
— Счастлива ли я? Безмерно! — в ее голосе было столько ненависти, что у Ригана волосы зашевелились на голове. — Его смерть — бальзам для моей души, поддержка для моего духа! Жаль только, что я не могу его убить двадцать раз подряд и еще двадцать раз! Я мечтала об этой встрече, жаждала ее, как человек, истосковавшийся по глотку воды. Но этот мерзавец решил умереть как трус и лишил меня радости победы. Я не считаю доблестью убить труса.
Когда она говорила, ее гибкая спина напряглась, а мускулистые длинные ноги налились, напружинились, словно перед прыжком. Ригана обдало жаром, и он вспомнил о своем обещании когда-нибудь овладеть Морской Сиреной. Взгляд мужчины упал на темное пятно крови, запекшееся на ее спине.
— Тебе тоже надо смазать рану мазью, иди сюда! — приказал он.
Его тон рассердил Сирену, и она уже была готова взорваться, но на гневную вспышку уже не было сил: усталость сковала все ее тело, а каждый нерв просил отдыха; и к тому же нужно протянуть время, чтобы Калеб успел осуществить все задуманное. В молчании она опустилась на койку рядом с Риганом, позволив ему промыть раны на тыльной стороне рук и наложить мазь.
Он делал это так серьезно и так заботливо, что она рассмеялась. Риган тоже смутился, представив, что похож в этот миг на сестру милосердия, и грубовато приказал ей повернуться к нему спиной.
Сирена подавила смех и, повинуясь его тону, покорно повернулась. Он грубо толкнул ее на койку и, прежде чем она успела запротестовать, сорвал с нее блузку.
Женщина открывала рот в безмолвном протесте, а тело ее изгибалось в попытках освободиться от хватки мужских рук. Зажмурившись, она уткнулась в покрывало, приглушая рыдания. «Нет, — молча молила она, — только не это! Боже милостивый, пожалуйста, не позволь снова свершиться насилию!»
— Лежи спокойно, Морская Сирена! Я не хотел причинить тебе боль. Блузка присохла к израненной спине. По-другому невозможно было освободить рану.
Прижимая женщину к матрацу, Риган осторожно промыл рану и наложил мазь.
Постепенно Сирена расслабилась. Его пальцы нежно касались ее кожи, отчего она почувствовала тепло и умиротворение. Сквозь полузакрытые веки она видела, как пламя в лампе становится все меньше. Вероятно, этому способствовал густой туман, проникавший в каюту через открытую дверь. Мигающий тусклый огонек гипнотизировал женщину, приводя в расслабленное состояние. Она чувствовала нежные прикосновения мужских пальцев, осторожно втиравших мазь, и расслаблялась еще больше.
Риган, проклиная гаснущую лампу, спешил обработать рану прежде, чем свет совсем погаснет. Наконец он, вытерев жирные пальцы о порванную блузку, встал в полный рост и взглянул на Морскую Сирену, лежавшую на кровати.
Густые темные волосы закрывали ее лицо, и был виден только кончик подбородка. Тело ее было расслаблено, всегдашняя настороженность исчезла, и руки спокойно лежали высоко над головой. Изгиб спины плавно переходил в твердые округлости ягодиц и упругие бедра. Вид ее тела возбуждал его, манил к себе, подобно сладким песням легендарных сирен, в честь которых он и назвал ее.
Осторожно он склонился над женщиной и нежно прикоснулся губами к углублению ее спины.
Сирена почувствовала его прикосновения — нежные, ласковые и теплые, как ночной воздух. С трудом открыв тяжелые веки, она увидела, что лампа вспыхнула в последний раз, погрузив каюту в темноту, в густой, плотный, непроглядный туман.
Она вздохнула, наслаждаясь прикосновениями мужчины и чувствуя, как он наклонился над ней. Он убрал с ее шеи пахнущие морем волосы, и внезапно она поняла, что легкие прикосновения были поцелуями — он покрывал ими ее шею и плечи. Ощущая его дыхание на своей коже, она услышала едва уловимый стон, сорвавшийся с его губ.
Затаив дыхание, Сирена повернулась на спину и обвила его шею руками, подставив ему губы для поцелуев. Его большие ладони погрузились в ее волосы, и горячие губы обжигали ее лицо. Руки женщины прижимали мужскую голову к своей груди. Тело ее извивалось под ним. Она хотела его, он был нужен ей.