— Насколько я понимаю, — рассмеялась Сирена, — вы не одобряете бал-маскарадов?
— А чего ж хорошего, если люди притворяются тем, кем они на самом деле не являются? Надо полагать, менеер ван дер Рис явится на бал в обличье белой овечки, а его невеста — в образе пастушки!
Сказав это, фрау Хольц тут же пожалела, что упомянула о Ригане в таком контексте. Улыбка мгновенно слетела с лица Сирены, вокруг губ залегли печальные тени.
— Да, всего лишь через шесть дней Риган уже будет женат, — сказала она с грустью в голосе. — Раньше мне казалось, что он все-таки не решится на этот шаг. Похоже, я ошибалась. Говорят, что уже ведутся самые оживленные приготовления к свадебному пиру, по слухам, обещающему быть роскошным. Денег ван дер Рис не жалеет… Ах, скажите мне, фрау Хольц, с каким лицом я появлюсь на этой церемонии? Неужели мне придется вести себя так, будто женитьба Ригана для меня ничего не значит?.. Да, теперь я окончательно потеряла его, — прошептала Сирена, — и навсегда.
— Вы сделаете то, что должны сделать, — с горечью проговорила экономка. — Поступайте так, как и всегда поступали.
— Да, раньше все было по-другому, — сказала чуть не плача Сирена. — Было время, когда в моем сердце преобладали ненависть и жажда мести. Они-то и придавали смысл моей жизни. Потом родился Михель, и я нашла утешение, прижимая к груди это чудесное дитя. Теперь и это ушло от меня навсегда. У меня теперь ничего нет.
— А как же я? — воскликнула фрау Хольц. — Я ведь не покину вас, пока жива, и всегда буду утешать.
— Вы правы, — ответила Сирена. — Честное слово, не знаю, что бы я делала без вас, без Якоба, без всех остальных ребят… Но я вот о чем думаю, фрау Хольц. Хотите ли вы вернуться в Батавию после свадьбы Ригана? Лично я думаю, что, если этот ужасный брак состоится, для меня ничего священного и дорогого там не останется.
— Госпожа, я уже старая женщина и твердо знаю: от жизни убежать невозможно. Зря вы себя мучаете. В самом деле, что вам делать в Батавии?
— Пожалуй, нечего — ни в Батавии, ни где-либо еще. Я теперь одинокая странница, лишенная корней, лишенная родной почвы… Что толку владеть несметными сокровищами, если тебе не с кем ими поделиться? Ведь даже Калеб оставил меня. С тех пор как я в последний раз видела его в Испании, он не потрудился найти меня, хотя известно, что парень здесь, в Англии. Якоб говорил, что видел «Рану» у пристани.
— Может, это просто потому, что юноша боится огорчить вас своим визитом. А уж в том, что Калеб любит нашу госпожу, можете не сомневаться, — попробовала утешить Сирену фрау Хольц.
— Да, — удрученно вздохнула испанка, — на борту фрегата я обходилась с ним так грубо, что теперь не вправе в чем-либо его винить! — тут сеньорита внезапно схватила экономку за руку и одним духом выпалила: — Я хочу только, чтобы Риган любил меня! Но ведь это я сама прогнала его после смерти Михеля!
— Успокойтесь, успокойтесь, госпожа, — засуетилась фрау Хольц, обнимая Сирену и поглаживая ее по спине ладонью. — Возможно, вы и обидели менеера ван дер Риса, но то же самое можно сказать и о нем.
— Как я посмотрю в глаза Ригану? Всякий раз, когда я его вижу, у меня разрывается сердце!
Недавняя сцена в комнате ван де Риса вспомнилась Сирене. Женщина понимала, что если уступит терзавшему ее чувству заброшенности, ее жизнь окончательно потеряет смысл.
Фрау Хольц почувствовала, что Сирена собралась с силами. Она заглянула в эти сверкающие изумрудно-зеленые глаза госпожи и, заметно повеселев, сказала:
— Вот так-то лучше! Сегодня вам нужно держать себя в руках. Ваши тропинки не раз пересекутся в течение вечера, но не следует выворачивать перед ним душу наизнанку. Будьте таинственны и загадочны! А теперь, — ласково проговорила экономка, — вам, госпожа, нужно немного вздремнуть, чтобы набраться сил и выглядеть свежей!
Сирена почувствовала, что ноги у нее буквально наливаются свинцом от усталости. Но, поднявшись к себе в комнату и улегшись на кровать, она поняла, что уснуть ей будет непросто. Мысли упорно возвращались к одному и тому же предмету. Лицо Ригана по-прежнему стояло перед глазами.
Сирена беспокойно повернулась на постели и, порывисто взмахнув рукой, нечаянно сбросила с туалетного столика лампу. Послышался звон разбитого стекла, напомнивший ей о той ночи много лет назад, когда ван дер Рис ворвался к ней в спальню…
* * *Это случилось сразу после вечеринки у Цезаря Альвареса. Риган подошел к двери и попросил впустить его.
— Цезарь — твой любовник? — задал он вопрос, когда она открыла ему.