Фрау Хольц прервала мысли голландца, снова вбежав в комнату с баночкой мази в одной руке и кувшином воды — в другой.
— Помогите мне, — скомандовала экономка, подавая Ригану смоченное в воде полотенце. — Мы должны промыть ей раны, чтобы в них не оставалось волокон ткани.
— Господи, она совсем не шевелится, — прошептал ван дер Рис.
— Тем лучше для нас, — довольно резко ответила фрау Хольц. — Госпожа не почувствует боли и не будет нам мешать.
— А что, ожоги серьезные?
— Слава Богу, нет. Не страшнее тех, которые получает любая прачка, возясь с раскаленным утюгом.
Ригана, кажется, эти слова немного успокоили. Он вновь склонился над изголовьем и с нежностью поцеловал Сирену в щеку. Фрау Хольц едва сдержала слезы. Если бы госпожа знала, что какое-нибудь происшествие вроде только что случившегося может вернуть ей Ригана, то, наверно, сама оглушила бы себя подобной лампой и выплеснула бы на свои роскошные волосы горящее масло!
— Фрау Хольц, — внезапно спросил Риган, — вы не видели, чтобы кто-нибудь прятался возле дома?
— Прятался? Нет, — ответила экономка, слегка озадаченная таким вопросом, и потом, испугавшись, добавила: — А вы что, подозреваете кого-то?..
— Нет, нет, успокойтесь. Просто я думаю, что случилось бы, не заметь я, как раскачивается лампа, и не крикни вовремя…
— Полагаете, это проделки какого-то злоумышленника? Нет! Простая случайность — вот и все!
Внезапно перед глазами немки всплыла Картина недавнего происшествия возле Пассажа, когда Сирену чуть не переехала извозчичья пролетка. Фрау Хольц уже хотела сообщить об этом Ригану, как вдруг хозяйка пошевелилась и слегка застонала. Домоправительница тут же кинулась к туалетному столику возле кровати и достала оттуда бутылочку с опийной настойкой.
— Это должно помочь, — пробормотала экономка, проталкивая ложку с пахучей жидкостью между запекшимися губами Сирены. — Пусть поспит немного, хуже не будет!
Не говоря более ни слова друг друга, фрау Хольц и Риган спеленали ноги хозяйки полосами мягкого простынного полотна и вынули шпильки из густых черных волос с роскошным глянцевитым отливом. Потом, пока ван дер Рис давал указания одному из слуг, чтобы тот сбегал за водой, старушка аккуратно удалила кончиком влажного полотенца следы макияжа с лица Сирены.
— Ну что, с ней все в порядке? — озабоченно спросил ван дер Рис.
— Пожалуй, да. Зная госпожу, могу с уверенностью сказать, что завтра она будет уже на ногах.
Риган вновь опустился на колени в изголовье кровати, моля Небо о том, чтобы прогноз экономки оказался верным. Лицо Сирены было абсолютно бескровным, губы побелели. Подумать только! Лампа могла упасть ей прямо на голову, и тогда языки пламени пожрали бы эти роскошные волосы, изуродовали бы навеки эти прекрасные черты. Горящее масло растеклось бы по всему телу, выжгло грудь… Не в силах думать о таких жутких вещах, ван дер Рис мысленно вернулся к тому подозрительному шуму в кустах, который он услышал буквально за секунду до падения лампы. Без всякой разумной причины, но с абсолютной уверенностью в своей правоте голландец решил, что кто-то совершенно осознанно пытался убить Сирену, что все это отнюдь не простая случайность…
Внезапно испанка пошевелилась на постели и глубоко вздохнула. Веки у нее задрожали, открылись, и, затуманенными опием глазами посмотрев в сторону двери, Сирена пробормотала едва слышно: «Стефан…»
Риган обернулся и действительно увидел на пороге комнаты сэра Лэнгдома с перекошенным от испуга лицом. Прежде чем кто-то успел произнести хоть слово, голландец вскочил на ноги и, грубо оттолкнув Стефана, выбежал вон.
Фрау Хольц хотела остановить Ригана, но было уже поздно. Она тоже слышала произнесенное хозяйкой имя, и сразу же поняла, что та, все еще находясь под воздействием опийной настойки, не сумела разобрать, кто сидит подле нее, и чисто механически назвала имя того человека, которого первым узнала. Старушке хотелось в ту минуту дать сэру Лэнгдому пощечину. Однако вместо этого она стремительным шагом подошла к двери и, хлопнув ею, покинула комнату…