— И что?! — казалось, босс искренне не понимал, как эта Люда связанна с его членом и возможной кастрацией.
— А то! — в сердцах воскликнула я, продолжая сжимать то самое место мужчины. — Из-за меня и вас мужчина остался без гроша. Мы его буквально оставили без чести и имущества! А эта Людочка живет прекрасно, припеваючи.
— Сонечка, — сквозь зубы процедил босс, — можно быстрее к выводам, пока у меня ничего не отсохло?
— Вы мразь, Павел Григорьевич. И всех людей в своем окружении делаете такими же мразями, чтобы не чувствовать себя ущербным, — на одном дыхании протараторила я и тут же замолчала. Босс смотрел на меня в оба глаза. Не дышал. Казалось, даже то, что происходило у него внизу, больше так не волновало, как мои слова. А я не стеснялась больше в выражениях, продолжив:
— И что, что у меня отец — вор? Я-то с шестнадцати лет впахиваю, как проклятая. И учусь еще на отлично, между прочим! Маму лечу, отцу передачки таскаю. Жизнь не сахар, но мне нравится! А у вас, что? Прекрасная семья, все вам дали… Все, кроме человечности.
Сжав зубы, Астафьев едва ли их не раскрошил. Выглядел он так, будто собрался меня прямо сейчас без свидетелей придушить:
— Все сказала, Соня?
— Все! — воскликнула я, довольная своей тирадой. Гордо вскинув подбородок, покачала головой. — Григорий был отличным начальником: добрым, понимающим, никого не совращал. Да, бизнес у него из-за возраста плохо шел! Но вы, вместо того, чтобы помочь отцу, сослали его черт знает куда!
— Отец у меня, значит, великолепный человек, да? — импульсивно вскликнул Павел, а потом вдруг сжал мою руку где-то повыше локтя. Мои пальцы перестали слушаться, обмякли. Освободив свое хозяйство, начальник вскочил на ноги. На ходу он привел себя в нормальный вид, а после достал из-за стола сигарету, закуривая ту в момент наливания полного стакана виски. — Чудесный? Лучше меня?
— Да! — поднявшись на ноги, выровняв рубашку, я подумала вдруг, что достучалась к совести Астафьева. Что ему стало стыдно и поэтому он так нервничает.
Но потом, держа между пальцами сигарету, он указал мне на выход, процедив только два слова:
— Пошла. На. Хрен.
Я не понимала, почему. Неужели даже сейчас он не хочет сгладить ситуацию и обсудить проблемы? Но, нет… Начальник был явно не в состоянии. И когда я не пошевелилась, он пошагал на меня с грозным пугающим видом.
— ВОН, СОНЯ! — рычал он. Опрокинув стакан, он разбил его о стену. — БЫСТРО!
Испуганная и шокированная я летела по коридорам, как ненормальная. Уж не знаю, каким чудом попала к себе в спальню, но стоило увидеть постель, как тут же завалилась на нее и проплакала до утра.
Часть 11
Меня разбудил настойчивый звонок телефона, буквально прорвавшийся через пелену прекрасного сна про пляж и море. Открыв глаза, я обнаружила лежащий у постели сотовый и, увидев надпись «Мамочка», поспешила взять.
— Доченька, — тихий болезненный голосок мамы тут же вернул в реальность. В ужасе обернулась по сторонам, увидела спальню в доме Павла и вспомнила, как рыдала до рассвета, — ты чего сонная такая? Почти десять. На работе снова задремала? Не бережешь ты себя, не бережешь…
— Нет-нет, — как можно веселее отмахнувшись, я тут же застопорилась на заботливо распахнутом шкафу. Кто-то развесил мои вещи на плечики и сделал все, чтобы я их присутствия в комнате не упустила. Отряхнувшись от напряжения, тут же продолжила разговор с мамой, как ни в чем не бывало: — Все хорошо, мамочка. Просто… Устала, как обычно. Вот и голос поэтому такой.
— Небось ничего еще даже не ела, — поцокала та языком, будто пытаясь пристыдить. — Ну, ничего! Я тут тебе столько наготовила! И дома накормлю и с собой пару клетчатых сумок дам.
— Наготовила? — пока я внимательно осматривала комнату, которая с момента моего отключения немного изменилась, мама меня огорошила. — Ты о чем?
— Как же это, солнышко? — испуганно воскликнула та, охая и ахая. — Я жду тебя сегодня, как договаривались. Ты не забыла часом?
— Конечно, нет! — нагло солгала я. Ведь в моей обычной жизни не было места встречам с друзьями, свиданиям с парнем и даже маму, с которой жили в одном городе, времени навестить не оставалось. А тут еще чертов миллион пропал!
— Смотри, — шуточно пригрозила мне та, — жду в шесть, как штык. Тесто на пирог уже настаивается.
С мамочкой мы виделись редко, чаще я просто ей денюжку на карту кидала. Но в те дни, когда график Астафьева позволял, родственница готовилась по полной. Моя больная мать умудрялась вылизать квартиру и наготовить тонну еды! Никакие уговоры и мольбы поберечь себя не работали.