Мистер Диардон был высоким мужчиной с седеющими висками. Он держался с большим достоинством и воплощал в себе лучшие черты английского дипломатического корпуса. Он был так спокоен, что, казалось, ничто не может поколебать его равновесие или заставить его потерять выдержку.
Как и предсказывала миссис Диардон, плавание из Константинополя до Марселя оказалось очень трудным. «Аполлон» значительно уступал в размерах «Звезде Атлантики» и был не в состоянии противостоять бурному морю; волны швыряли его из стороны в сторону, и временами мне казалось, что мое приключение вот-вот повторится с самого начала. Если такой шторм потопил даже «Звезду Атлантики», то каковы же шансы хрупкого «Аполлона»?
Миссис Диардон не выходила из каюты. Мне не хватало ее пространных излияний. Мистер Диардон переносил бурю стоически, как я от него и ожидала. Я была убеждена, что даже в разгар урагана он будет держаться безмятежно и с достоинством.
Когда я смогла подняться наверх, то тут же вспомнила, как Саймон застал меня на палубе во время сильной бури, отчитал и отправил вниз. Я знала, что подобные воспоминания будут преследовать меня до конца жизни.
Наконец шторм утих. Миссис Диардон быстро оправилась от своего нездоровья и опять превратилась в энергичную и говорливую даму. Мистер Диардон обреченно слушал ее щебет, но меня он радовал. Я слушала его, не вслушиваясь, следуя за собственным ходом мыслей, ничуть не опасаясь, что мою внимательность сочтут неучтивой, поскольку миссис Диардон тут же объяснила бы ее перенесенными мною испытаниями.
Последовало долгое путешествие по Франции, в конце которого мы прибыли в Кале и переправились через Ла-Манш.
Вид белых утесов Дувра взволновал нас всех. К глазам миссис Диардон подступили слезы, и даже у ее всегда сдержанного супруга задрожали губы.
— Мы дома, милая, — всхлипнула миссис Диардон. — Наш дом — это Пасха, нарциссы… и зеленая трава. Она у нас самая зеленая в мире. Мне так ее не хватало. И еще дождь, милая, этот благословенный дождь. Ты знаешь, в Египте его иногда не бывает годами. Ни одной капли! Только эти мерзкие песчаные бури. Мы там жили… в Исмаилии. Джек, сколько лет мы там провели?.. Как будто не так уж и много… и мы практически не видели дождей. Вот что это такое, милая. Это наши белые утесы. Это дом. И как я этому рада.
А потом был Лондон.
Диардоны настояли на том, чтобы доставить меня домой.
— Вы должны зайти и познакомиться с моим папой, — сказала я им. — Он наверняка захочет поблагодарить вас.
Миссис Диардон с удовольствием вошла бы, но мистер Диардон неожиданно проявил твердость — свидетельство его таланта дипломата.
— Мисс Крэнли должна войти домой одна, — решительно произнес он.
Я с благодарностью посмотрела на него и сказала:
— Отец будет рад выразить вам свою благодарность. Быть может, вы как-нибудь приедете к обеду?
— Мы сделаем это с превеликим удовольствием, — наклонил голову мистер Диардон.
Итак, я попрощалась с ними и вышла из кеба, который стоял напротив нашего дома, пока я не позвонила и не открылась дверь. Только тогда мистер Диардон подал знак вознице, и они уехали.
Дверь отворил мистер Долланд.
Я издала вопль радости и бросилась ему на шею. Он смущенно кашлянул. В этот момент я еще не осознала, что в нашем доме все теперь по-другому. За спиной мистера Долланда я увидела миссис Харлоу и бросилась к ней. В ее глазах стояли слезы.
— Ах, мисс Розетта, мисс Розетта, — плакала она, обнимая меня. — Неужто вы вернулись! Ах, это было просто ужасно!
Тут же стояли Мег и Эмили.
— Как я рада вас всех видеть! — воскликнула я.
И тут… появилась Фелисити. Мы бросились навстречу друг другу и крепко обнялись.
— Я должна была приехать, — сказала она. — Я всего на два дня. Но я сказала Джеймсу: «Я должна ехать».
— Фелисити… Фелисити, как я счастлива тебя видеть.
Раздалось негромкое покашливание. За спиной Фелисити я увидела отца. Он выглядел очень смущенным.
Я быстро подошла к нему.
— Отец, — произнесла я.
Он обнял меня и каким-то неловким движением прижал к себе. Я отметила, что он это делает впервые в жизни.
— Добро пожаловать… Добро пожаловать домой, Розетта, — начал он. — Я не знаю, как выразить… как передать…
И тут я подумала: все-таки он меня любит. Просто он не умеет это… выразить.